The Shawshank Redemption

Потому что к неволе привыкаешь. Когда у человека отнимают свободу и приучают его жить в клетке, он теряет способность мыслить как прежде. Он как тот самый кролик, испуганно вжимающийся в асфальт, по которому несутся машины.

*

Я надеюсь, что Энди сейчас там. Надеюсь, я найду его. Надеюсь, что Тихий океан такой же голубой, как в моих снах... Я надеюсь.

Люди, которые прибегают к моей помощи в Шоушенке, в большинстве своем – тупые, жестокие чудовища. Люди, которые правят миром, лежащим за этими стенами, тоже жестоки, и тоже чудовища, разве что они не настолько тупы: планка компетентности стоит чуть повыше. Не слишком, но слегка.

Сперва вы не можете находиться среди этих четырех стен, затем понемногу к ним привыкаете, начинаете принимать их как нечто естественное...И наконец, тело ваше и сознание настолько приспосабливаются к клетке, что вы начинаете ее любить.

Черные, белые, желтые и краснокожие - в тюрьме все это несущественно, вот уж где наступает всеобщее равенство! В тюрьме каждый заключенный - негр.

Сколь много может добиться человек, если у него есть время и желание.

Мир катится всё дальше и почему-то стал торопиться.

События в человеческой жизни развиваются в трех направлениях: хорошо, плохо и ужасно. И если вы углубляетесь в кромешную тьму ужасного, все труднее становится делать какие-либо различия.

Вы можете припомнить старый вопрос, который обычно задают, чтобы проверить, являетесь ли вы оптимистом или пессимистом. Для Байрона Хедли ответ всегда будет одинаков: стакан полупустой. Во веки веков аминь. Если вы предложите ему стаканчик превосходного апельсинового сока, он скажет, что мечтал об уксусе. Если вы похвалите верность его жены, он ответит, что неудивительно: на эту уродину никто и не польстится.

Энди носил свою свободу как невидимый пиджак, и хотя он находился за решеткой, никогда не походил на заключенного.

«…Я восхищался им. Вместо того, чтобы ныть по поводу своих проблем, он продолжал спокойно жить, и старался сделать свою жизнь максимально приятной и интересной. Тысячи людей вокруг на такое отношение к вещам не способны, и не только здесь, но и за пределами тюремных стен…»