Собрание сочинений в 8 томах. Том 6. Время жить и время умирать. Жизнь взаймы

— Тут. У нас є їдальня, в якій дозволено пригощати гостей. Чекаю тебе о сьомій. Бо о дев'ятій мушу бути в ліжку. Як в інтернаті.

— Як у війську, — сказав Клерфе. — Або перед перегонами. Пам'ятаєш, як у Мілані наш командир заганяв нас до готелю, як курей до курника?

Обличчя Ґольманна проясніло.

— Ґабрієлі? Він ще в ділі?

— Звичайно. Що з ним могло статися? Керівники вмирають в ліжку, як генерали.

Переполненный вопросами, ты неспособен ко многому другому. И только когда ничего уже не ждешь, ты открыт всему и бесстрашен.

Гребер видел под окном горестное лицо бегущей женщины. Она бежала изо всех сил, чтобы еще хоть десять секунд видеть своего Генриха. А потом сам – неожиданно – заметил Элизабет. Она стояла за станционным сараем. Из вагона ее до сих пор не было видно. Лишь секунду он сомневался, потом отчетливо разглядел ее лицо. Настолько растерянное, что казалось безжизненным.

О фронтовом времени нельзя говорить ни слова. Ни слова о позициях, населенных пунктах, армейских частях, передвижениях войск и местах дислокации. Повсюду подстерегают шпионы. Поэтому главное – молчать. Болтуна ждет суровое наказание.

– Теперь у нас есть все, – сказала Элизабет. – Луна, сад, и мы сыты, а впереди еще целый вечер. Так хорошо, что почти нестерпимо.
– Вот так люди жили раньше. И не видели в этом ничего особенного.

Они смотрели друг на друга. Оба чувствовали одно и то же. Стояли на пустой площади, смотрели друг на друга, и каждый чувствовал, как страдает другой. Обоим казалось, их шатает бурей, но оба не шевелились.

Гребень не понимал, зачем это вообще делают. Сочетание бесчеловечности и бюрократизма, который делал бесчеловечность ещё бесчеловечнее.

Вероятно, всяк для кого-то человек добрый. А для кого-то – совсем наоборот.

– Ага, бомбежечный кофе, или руинный. Так его прозвали. Льготная добавка, которую выдают после тяжелых воздушных налетов. Иногда выдают сахар, или шоколад, или сигареты.
– Как на фронте. Там перед наступлением выдают шнапс или табак. Смешно вообще-то, да? Двести граммов кофе за час смертельного страха.