Собрание сочинений в 8 томах. Том 6. Время жить и время умирать. Жизнь взаймы

– Эсэсовцы, – презрительно бросил Фрезенбург. – Мы только за них сейчас и воюем. За СС, за гестапо, за лжецов и спекулянтов, за фанатиков, убийц и безумцев… чтобы они еще на год остались у власти. За них… а больше ни за что. Война давно проиграна.

Мы потеряли меру. Десять лет нас держали в изоляции – в изоляции ужасной, вопиющей, бесчеловечной и смехотворной заносчивости. Нас объявили расой господ, народом, которому другие должны служить как рабы. – Он горько засмеялся. – Раса господ… подчиняться каждому дураку, каждому шарлатану, каждому приказу, – при чем тут раса господ? Вот все это здесь – ответ. И, как всегда, бьет он больше по невинным, чем по виновным.

– Эх вы, гимназисты ученые! Чего только не напридумываете! Мы с тобой войну не начинали и за нее не в ответе. Мы только исполняем свой долг. А приказ есть приказ. Разве нет?

- Церковь началась с нескольких рыбаков, нескольких верующих в катакомбах и уцелевших на аренах Рима.

• Дядьку Гастоне, кажуть, у наш час можна покінчити з грошима двома способами. Один із них - заощаджувати, а потім втратити їх під час інфляції, інший - витратити їх. А тепер скажи мені, як тобі ведеться.

• Те, чого ти не опанував досконало, завжди небезпечне.
• А якщо опанував? - запитала Ліліан.
• Тоді ще небезпечніше, відповів Клерфе. Бо людина стає легковажною.

Вот такие мы с тобой! Боимся чувствовать. А если чувствуем, сразу считаем себя обманщиками.

Поразительно сколько ерунды слетает с языка после захода солнца.