Собрание повестей и рассказов в одном томе

Дак она, Гутька, молоток за уборну прятала. Ежли кто увидит, что она туды идет, она щас молоток в руки и давай стукать. Навроде как по то и шла, чтоб доску прибить. А спросить ее: кто туды не ходит? Каку холеру стыдиться?! От так и все мы. По прибитому бьем. Человек сотворен, жить пущен, а ему, ишь, другого себя подавай.

И где правда, почему так широко и далеко ее растянули, что не найти ни начал, ни концов? Ведь должна же быть какая-то одна, коренная правда? Почему я не могу ее отыскать?

Человек должен жить, покуль польза от его есть. Нету пользы – слезай, приехали. На што его самого маять, других маять? Живые… им жить надо, а не смерть в дому держать, горшки с-под ее таскать. Я потаскала, знаю. Из-под меня скоро с-под самой хошь таскай, мигом от горшка до горшка долетела, а помню.

...не терпелось, чтобы поскорей чем-нибудь кончилась эта тягомотина, когда не дома и не в гостях, то ли живешь, то ли снишься себе в долгом недобром сне.

Баба идет – видно, что у ней и мать была и бабка. Видно, что в жизни человек находится. А эти женщины – как на одном заводе деланы, их не рожали, штамповали – все одинаково накрашены, худущи, как пропастины, аж сини

Человек стареет не тогда, когда он доживает до старости, а когда перестаёт быть ребёнком.

...аккуратными плотными рядами в ней [посылке] лежали трубочки макарон. А внизу в толстой ватной обёртке я нашел 3 красных яблока. Раньше я видел яблоки только на картинках, но догадался, что это - они.

Но мы все мало что замечали и мало чем отличались от наваленных позади мешков с картошкой.

- Доконать меня хочешь? — со слезливым вызовом в голосе спросила она.

- Ага.

- Давай, доканывай. Не жалей.