Бедные люди. Белые ночи. Униженные и оскорбленные

Это Достоевский. Иных комментариев, кажется, и не требуется.

Я, наверно, скажу пару слов. Может, потому что стыдно оставлять это без внимания, молчать совсем. Думаешь, уж не обидятся ли они на тебя тайком... Они, герои. Ставшие родными с первых страниц. С первого слова и первого загадочного эпизода. С того самого старичка, впоследствии оказавшегося личностью странной и... больной, что ли. Не в физическом смысле и не в психическом даже. Скорее, в эмоциональном и именно воспринимаемом, ощущенческом. Он надрывный и он больной. Представляла его с белыми совершенно волосами, низкого роста (хотя в тексте, кажется, было написано иное) и с совершенно безумными глазами.

У меня для каждого персонажа нашелся образ, хотя такое бывает далеко не в каждом произведении. Не заметила я очень подробных описаний внешности, но оттого-то, должно быть, только явственней они перед глазами. Как-то психологически больше они в произведении, но поэтому визуальны вдвойне для нас. Для меня. Я без обобщений.

Вот Нелли в моем воображении так и не смогла причесаться. Это вечно безумная девочка, но удивительно чувствующая. Капризная порою, неуравновешенная, но как-то по-родному безумная. Эти черные волосы каждый раз представлялись мне начесанными, угольно-черными, как у девочки из "Звонка". Она мне отчасти именно ее напоминала, только лицо другое. Оно добрее. намного добрее, иногда испуганное, глаза, черные как смоль, блестят каким-то фосфорическим блеском. Но она всегда прекрасна, в том числе в своих обносках и с непричесанными волосами. Потому что она способна на истинную любовь к человеку. Но не к каждому. Всех, наверно, любить невозможно. Не все этого достойны. Тем более, любви такой искренней девочки, безумной, но искренней.

Люблю ее. И вообще их всех. И... Ну хватит, впрочем. Это Достоевский.

Почему-то первое крупное произведение Достоевского я прочитала уже после Великого Пятикнижия. Но, впрочем, его прелести данный факт не умалил.

По делу: читается легче и быстрее более поздних произведений. Неофитам советовала бы начинать знакомство с автором именно с этой книги. Сюжет интересен и даже весьма динамичен. Объем относительно небольшой.

А теперь крик души:
Наташа, У Б Е Й С Я! Нечего хороших парней френдзонить! Поверите ли, для меня это уже вторая девица с таким именем, которая вызывает неимоверную неприязнь (первая носит фамилию Ростова, кхм).
И ещё:
Алёша, У Б Е Й С Я! А вот данный персонаж, наоборот, являет собой полную противоположность разлюбимого и замечательного моего Алёши Карамазова.

Ввиду моей нелюбви к вышеуказанным героям, могу с уверенностью заявить, что вторая сюжетная линия, про Нелли, привлекла намного больше внимания и полюбилась в разы сильней.

А так, произведение замечательное (как и всё остальное у Фёдора Михайловича, в сущности). Читать, определенно, советую. По меньше мере для того, чтобы составить собственное мнение о персонажах. По большей - чтобы насладиться выдающимся классическим произведением.

Ах, Варенька, Варенька, что ж ты сделала, милая Варенька! Эти теплые сердцу письма оставила, себя оставила, друга доброго оставила, обменяла на сытый обед.
Варенька милая, и ведь со мной так же будет. Придет и за мной тот же Быков. И я за ним уйду. Обменяю себя, свои вечера одинокие, свою лампу уютную, занавесочки старые, стихи в тишине на полный желудок и резную крышу. Променяю дорогого сердцу на сильного и веселого. Потому что время поменялось, Варенька, а люди те же, и мир такой же. И нет в нем места хрупким и нежным. Потому что время другое, Варенька, а все так же сильные топчут слабых, и все так же матери дочерей своих продают - за хлеб, за жилье, за золото и подарки. И все так же сытое и глупое берет верх над голодным и вдумчивым.
Ах, Варенька, знала б ты, милая, как грустно видеть, как растет твоя девочка, как тяжко думать, что и ее то же ждет, тот же Быков с зайцами или горькое одиночество беспросветное.
Ах, Варенька, Варенька, и как-то там тебе живется, милая? Неужели сердце не сжимается, когда вспоминаешь ты свою квартирку старую? Неужели не заплачешь ты, Варенька, когда вместо милого-доброго придет к тебе муж твой ненавистный? Неужто, Варенька, его ты полюбила?
Ах, Варенька, подскажи мне, хорошая, куда убежать-то, как скрыться, спастись от Быковых этих, от "благодетельниц" Анн Федоровных, от этих скверных писак-доносчиков Ратазяевых. Как от себя убежать? А как остаться-то, Варенька, если душа мятежная, больная, если нет в ней места сытому, если нет в ней места лживому? Если не мирится она с тем, что видит, а что сделать - не знает.

Возможны спойлеры!

"Униженные и оскорбленные" - это последний роман Ф.М. Достоевского со старой тематикой, исходящей от демократической литературы в лице Белинского, Тургенева, Островского, раннего Толстого. Даже каторга не сразу изменила тематику произведений автора. Всё ещё Достоевский оглядывается назад и пытается выводить из произведения мораль сострадания. Но она уже почти преодолена и, по меткому выражению Л. Шестова, заменена на "философию трагедии". Умирает моралист Достоевский, рождается Достоевский-философ, Достоевский-мыслитель. Все литературные типы Достоевского вторичны, не важны по сравнению с мыслью. Впервые Достоевский ставит и исследует ножом познания проблему: может ли сострадание спасать людей?

Нет. Одно сострадание не спасает. Из сострадания Наташа Ихменева полюбила Алешу Валковского. Это сострадание доставило муки обоим и привело Наташу на грань гибели, а Алешу почти к нравственному самоуничтожению и если бы не вовремя подвернувшаяся Катя, Алеша никогда не простил бы себе своего предательства. Из сострадания взял к себе девочку Нелли в дом Иван Петрович, но пока Нелли не удостоверяется, что Иван Петрович любит её как человека, а не просто подобрал из жалости, она сбегает от него, отказывается воспринимать его как друга. Жалеет Наташу её отец, но из гордости отказывается принимать её назад. Жалеет дочь умирающая с голоду гордая мать Нелли, но завещает девочке скорее просить милостыню на улицах, чем вернуться к отцу.

Главная мысль Достоевского, которую я воспринял из этого любимого мной романа - сострадание не спасает. Если оно не соединено с любовью и добром, оно не возрождает никого, а только губит. Сострадание, рождённое из гордыни (вспомним Наташу - "он только мой!"), заставляет человека кружиться в замкнутом круге ненависти, оскорбленного самолюбия, истерического самовнушения.

Не зря роман начинается со сцены, в которой сострадательные немцы уверяют несчастного старика, что из его умершей собаки Азорки можно сделать "короший шушель" (хорошее чучело), а потом главный герой предлагает старику помощь и тот умирает.

• Послушайте, -- сказал я, почти не зная, с чего и начать, -- не горюйте об Азорке. Пойдемте, я вас отвезу домой. Успокойтесь. Я сейчас схожу за извозчиком. Где вы живете?

Душно. Людям душно от ненасытимого сострадания, людям хочется подлинной любви и понимания. Счастье приходит к героям тогда, когда они понимают, что не "злодей" Валковский, а они сами губят его. Такое маленькое человеческое слово и такое большое чувство. Любовь. Так легко его разрушить самолюбивыми чувствами.

Сколько бы я не читала Достоевского, а все мне кажется, что он какой-то параллельный вид людей описывает, с альтернативной нервной системой. Ну вот неужели и правда встречались ему и встречаются кому-то сейчас настолько эмоциональные, одержимые страстями и порывами, а главное - патологически склонные к самоанализу и бесконечным душевным откровениям люди? Где у нас любовь - там у Достоевского страсть и одержимость, где у нас неприязнь, там ненависть и исступление, и все-все-все - на грани, за гранью, обострено до болезненности... Или это просто я сухарь, и вокруг меня сухари, и сам век у нас тоже просто-таки оставленная открытой на неделю хлебница, получается =)

Но скорей всего, это моё восприятие обусловлено разницей времен. А в остальном-то, все получается жизненно: и чувства, и реакции, и мотивы, и поступки. И, чего уж там, финал - хоть как же я все-таки ждала, что эта высокородная сволочь возьмет, да и пострадает как-то за свои поступки! Но нет, жизненность не всегда предусматривает следование нарративным шаблонам, когда злодеи наказаны, а добродетель торжествует. Да и добродетель здесь такая, я бы сказала, типично достоевская, "шиллеровские натуры", как назвал их сам князь в книге. То есть всегда готова бесконечно жертвовать собой из высших побуждений, при этом восхищаясь и упиваясь своим страданием - ах, как бы им пошли рубище и плети! Они у меня и сами вызывают попеременно восхищение и раздражение - хотя, по сути, вполне логичное поведение для воспитанных на христианских идеалах романтиков. Правильно кто-то тут написал: радуешься, когда такая добродетель в конце живой остается, куда уж до ее торжества.

А какие все-таки характеры у Федора Михайловича! Оставим страдающую самопожертвованием добродетель и слепую, глупую, безвольную наивность. Нарисованы хорошо, но кроме как мастерством прорисовки не восхищают. То ли дело сволочной князь: 1-в-1 капитан Ларсен из любимого мною "Морского Волка"! Похожи и внешность, и моральные устои. Тот же торжествующий нигилизм, только здесь - прикрытый тонкой ширмочкой великосветского лоска и манер. А женщины? Нет, ну вот не помню я ни у кого из прочитанных авторов таких женщин, восторженно кричащих "ах, какая я злая, какая злая!" Это еще в "Братьях Карамазовых" впечатлило, вот уж точно, "фирменный" накал страстей.

Книга мне, конечно же, понравилась. Может, даже больше остального прочитанного у Достоевского. Еще бы, такой-то катарсис)) Но настолько глубоко в океан чувств и страстей я снова рискну погрузиться, наверное, не очень скоро.

Как же тут не написать, когда такой бурлящий фонтан чувств. Вчера читая уже последнюю часть, я рыдала. Даже представить себе не могу, как можно было уместить столько горя, трагедии в такой небольшой книжке. Тут каждому герою достается сполна, хотя все просто невинные овечки и за это, как раз, и страдают. Единственное, что немного утешает - семья объединилась и буря закончилась, но и не без последствий.
Особенно понравилось, что Федор Михайлович раскрыл тут тему тех сердец несчастных, которые уже так много выстрадали, что и сами разжигают в своей душе злые чувства, мысли и бросаются в страдания, в боль как бы в отместку

И вот, все персонажи тут такие слабонервные, добрые что и не могут вырваться из западни которую сами себе поставили. Но я очень хорошо их понимаю, такие люди просто не умеют по другому.

После прочтения книги современного автора Достоевского читать особенно легко и приятно. Все четыре части книги проглатываются буквально за один вечер. Как же мне нравится, когда авторы так подробно разжевывают каждое действие героя, все мысли раскладывают по полочкам, и после прочтения не приходится думать: "А что же за этим море слов скрывается?" (чем грешат современные авторы).

У Достоевского все прозрачно и понятно. Исход ситуации ясен в самом начале, но все равно читаешь, завороженный тем, как Достоевский обнажает души героев и поясняет, как, то , что происходит, происходит. Я бы сказала, что это книга о прощении. Причем о прощении в евангельском смысле - когда ты должен простить кого угодно и за что угодно. При этом простить родного человека всегда сложнее.

В романе три раза обыгрывается одна и та же история - история блудного сына, в нашем случае - блудной дочери. Наташа и ее отце, "Смитиха" и Смит, наконец, Нелли и князь Валковский. Чувствую благодарность по отношению к автору, который позволил хотя бы одной истории завершится счастливо.

Первый роман Достоевского. Странные ощущения. Почему-то с самого начала Макар Алексеевич Девушкин был мне неприятен. Вся переписка воспринималась как письма престарелого Ловеласа к молоденькой девушке. Причём ещё до того, как Ратазяев назвал его так. С одной стороны, мне казалось, что Девушкин довольно эгоистичен в своём стремлении удержать своего "ангельчика" Вареньку рядом с собой. С другой стороны, как справедливо замечает Белинский, Макар Алексеевич лишает себя всего необходимого, входит в долги, чтобы только помочь ей. И ничем: ни словом, ни делом - не намекает ей, что она ему обязана! Да, повторюсь, странные ощущения, странные и противоречивые.
Варенька, Варвара Алексеевна Добросёлова... Прямо не говорится, но по намёкам становится понятно, что эта девушка - жертва "торговки женской добродетелью", как пишет Белинский. О её прошлом известно из её же дневника, но создаётся впечатление, что этот дневник-то был написан автором, чтобы показать студента Покровского и его отца-пьяницу. Сложно чётко представить себе образ героини, хотя все второстепенные герои-мужчины выписаны очень ярко.
Очень многое в плане понимания романа мне дала приведённая в данном издании статья В.Г.Белинского. Пожалуй, теперь я буду продолжать знакомство с Ф.М.Достоевским, двигаясь в хронологическом порядке.