А зори здесь тихие... Завтра была война. В списках не значился

Врага да медведя с глазу спускать не годиться.

Ему нужны часть, бойцы, потная лямка взводного - все то, что называется коротким словом «служба».

Бывает горе — что косматая медведица. Навалится, рвет, терзает — света невзвидишь... А отвалит — и ничего, вроде можно дышать, жить, действовать. Как не было.

Хороший друг, верный товарищ всегда говорит правду, как бы горька она ни была. Не жалеть надо — жалость обманчива и слезлива, — а всегда оставаться принципиальным человеком. Всегда!

Вам бы учиться, цветы бы девушкам дарить, о поцелуях мечтать, а вы в крови да в порохе который уж год. В крови да в порохе…
— Не мы одни! — весело отозвался комбриг Голубничий.
— Правильно, не вы одни. Две юности Родина наша этой войне отдала: ту, что начинала ее в сорок первом, и — вас, что закончила. Будь я скульптор, я бы памятник такой поставил. Двум юностям: сорок первого и сорок пятого. Самый большой памятник в самом центре Москвы…

Истина не должна превращаться в догму, она обязана все время испытываться на прочность и целесообразность.

...как странно разделён мир на два начала, на мужчин и женщин, и что только в соединении, в союзе этих двух начал и заключена возможность счастья. И дело даже не в рождении ребёнка - это результат, сумма, итог, но не самоцель. Цель в одном: во взаимном влиянии, способным чудесным образом удесятерять силы как мужчин так и женщин, если, конечно, они любят друг друга.

... командир - он был твердо убежден в этом - становится настоящим командиром, только послужив в войсках, похлебав с бойцами из одного котелка, научившись командовать ими.

Это был его дом, и если понятие "родина" ощущалось как нечто грандиозное, то дом был попросту самым родным местом на всей земле.

Слезы текли по ее щекам, и она совсем не по-ефрейторски шмыгала носом. - Мир, товарищ генерал. Война кончилась.