Старосветские помещики. Вий. Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем

Перечитывая эту повесть, я невольно вспомнил, как Солженицын в «Архипелаге Гулаг» писал, что лагерники избегали всякого чтения, где активно упоминается еда (слишком болезненная тема), и особенно они избегали Гоголя. Да уж, «Старосветских помещиков» действительно следует держать подальше не только от всех заключенных и вообще голодающих, но и от всякого человека, который не может по прочтении (а то и во время чтения) моментально утолить неизбежно проснувшийся в нем голод:)

P.S. Сколько там у нас сейчас времени? А, сколько бы ни было, ясно одно – настало время немножко подкрепиться:)

Очень трогательное произведение, навсегда остающееся в памяти. Рассказ о неспешной жизни пожилой семейной пары, их тихих и спокойных радостях-огорчениях. Пульхерия Ивановна и Афанасий Иванович не имели детей, поэтому весь их мирок сосредотачивался друг на друге. И пусть не было в их отношениях яркой страсти и безумств молодости (хотя и было кое-что вспомнить: как лихо увёз Афанасий Иванович свою молодую невесту, которую родственники не хотели отдавать за него), зато была каждодневная забота и нежность, взаимная глубокая и верная любовь.

И даже умирая, Пульхерия Ивановна печалилась только о своем супруге, который как малый ребенок, оставался один, без присмотра. Тяжело читать такие произведения, но они светлые, и по-человечески правильные. «И в горе и в радости, и в богатстве и в бедности…» (с)

PS: меня поразил один момент – в этом произведение мы знакомимся с двумя старичками, а ведь Афанасию Ивановичу было 60 лет, а Пульхерии Ивановне всего 55, для нас это люди почти среднего возраста, уж никак не старики)

Игра в «Классики», 2-я заявка, 2 ход.

Говорят что премьера пьесы Гоголя "Ревизор" была ошеломляюща, публика (в том числе и высокопоставленная) была в восторге.
Но, под овации публики Гоголь выбежал из театра рассерженный, со слезами на глазах повторяя: - Они так ничего и не поняли...
Гоголь считал что основной Ревизор - это наша совесть, посланная нам по "Именному Высшему повелению" (Гоголь), именно совесть должна "душить" и наказывать человека за неправедные поступки а не некий "Х" который приедет с проверкой.
Публика не поняла замысла Гоголя.
Прошло 170 лет и в обществе ничего не изменилось.
Много гаджетов, страх перед ревизором и практически нулевая совесть.
Причем здесь "Вий"?
Мне кажется "Вий" из того же ряда произведений где за сказкой прячется глубоко философское, религиозное повествование, заставляющее задуматься о правильности пути людей, об их вере, неверии или что хуже показной вере на публику.
Главные персонажи повести семинаристы, будущие служители церкви, должны вести праведный, умеренный образ жизни - а на деле они пьяницы, развратники, ищущие поживы на халяву, крадущие потому-что не могут не красть. А ведь это те, кто будет наставлять на путь веры и истины обывателя.
Самые завораживающие сцены происходят в церкви, где Хома Брут читает по убитой панночке отходную - появление в Храме бесов, нечисти, чертей.
Один из ключевых вопросов: "Почему нечисть чувствует себя в церкви как дома?

Хома Брут спасается от нечисти не молитвой, а нарисовав Языческий обережный круг и встав внутрь его.
Гоголь ставит все с ног на голову, то что должно защищать (стены храма) нападает, а спасение Хомы в языческой магии предков от которой отказались тысячу лет назад...
Гоголь, глубоко верующий человек не мог спокойно смотреть на многие вещи касающиеся православия в Российской империи - неверие служащих церкви, показной вере чиновников и высокопоставленной элиты, их жизни без "Ревизора" совести, показное исполнение ритуалов без веры в сердце...
В повести это и показано - неверие в душе порождает чудовищ в храме.
Прошло почти два столетия и нужно опять чертить круг...

С сюжетом «Вия» знаком всякий, поэтому на спойлеры оглядываться нечего. Само собой, стоит восхититься неподражаемым языком этой повести, блестящим описанием природы и колоритных обитателей предместий Киева со всеми их повадками и словечками, а колкий юмор Николая Васильевича не оставит равнодушным никого, но разве эта книга – просто страшная сказка? Мне всегда казалось, что тут всё не просто так, что я не заметил чего-то важного, хотя читал, слушал и смотрел экранизацию не один раз. Почему погиб оседлавший ведьму Хома, но оседлавший чёрта Вакула не просто остался жив, но и обрёл счастье? Долго я на эту думал, а теперь хочу поделиться с вами своими изысканиями разной степени адекватности.

Так ли проста история панночки? Ведь для своего отпевания она выбрала Хому не из мести, а потому, что в той ночной поездке он смог взять верх над духами, терзавшими её душу, и, кажется, даже полюбил её:

Он чувствовал бесовски сладкое чувство, он чувствовал какое-то пронзающее, какое-то томительно-страшное наслаждение.

Затрепетал, как древесный лист, Хома: жалость и какое-то странное волнение и робость, неведомые ему самому, овладели им.

Однако на следующий день он плотно закусил и спрятался за шторами равнодушия, шовинизма и удалых, но глупых стереотипов о том, что он – козак, а значит … Что это значит, он и сам не знал. И пустился по проторенной дороге, стараясь не придавать значения ночной скачке, хотя в её реальности он едва ли усомнился.
Отпевать панночку Хома отправляется только под угрозой физической расправы, которую ему готов был учинить ректор. Приехав на хутор, он знакомится с сотником, чья безутешная печаль по дочери трогает Хому. Увидав же покойницу, бурсак и вовсе испытывает такие чувства:

Трепет пробежал по его жилам: пред ним лежала красавица, какая когда-либо бывала на земле. Казалось, никогда еще черты лица не были образованы в такой резкой и вместе гармонической красоте. Она лежала как живая. Чело, прекрасное, нежное, как снег, как серебро, казалось, мыслило; брови - ночь среди солнечного дня, тонкие, ровные, горделиво приподнялись над закрытыми глазами, а ресницы, упавшие стрелами на щеки, пылавшие жаром тайных желаний; уста - рубины, готовые усмехнуться... Но в них же, в тех же самых чертах, он видел что-то страшно пронзительное. Он чувствовал, что душа его начинала как-то болезненно ныть, как будто бы вдруг среди вихря веселья и закружившейся толпы запел кто-нибудь песню об угнетенном народе. Рубины уст ее, казалось, прикипали кровию к самому сердцу.

И тут он узнаёт в панночке ведьму, с которой он боролся накануне, но пытается, и ему удаётся, сохранить видимость спокойствия.

Придя на хутор, он расспрашивает селян, о том, верно ли панночка была ведьмой и ему тут же рассказывают несколько жутких историй, то есть сомнений в том, что панночка представляет реальную опасность, быть не может. Но, сказав: «я – козак!», Хома отправляется в церковь, где его ждёт упорное противостояние с нечистой силой, но наутро он отделается только словами: «Да, были всякие чудеса» и спокойно будет курить трубку. Мог ли он попросить о какой-то помощи: спросить совета у более опытного коллеги, взять себе в подручные ещё одного священника, потребовать какую-нибудь реликвию, дабы укрепиться в вере самому и дать остраску злым духам? Конечно же, мог, но не сделал. Почему? Потому что «я - козак», не мог он себе позволить уронить достоинство.
После второй ночи Хома седеет, но и тут он не говорит всего дела. Предпринимает попытку побега, которая не увенчивается успехом, и он с обречённым видом идёт служить молебен в свою последнюю ночь. Молебен он будет служить не ради спасения души панночки, не ради людей, которым грозит опасность, не ради даже тысячи червонцев, а только из-за страха перед грозным сотником и кожаными канчуками, которые при большом количестве нестерпимы, хотя и прекрасно представляет нависшую над собой угрозу, но опять это пижонское «я – козак!». Откуда эта обреченная покорность перед тем, кто является или хотя бы кажется наделённым властью и спесивая гордыня, которая не даёт признаться в своих страхах перед теми, кто кажется равным? Тут я ничего не могу сказать, но именно эти качества губят Хому, который уступает только Вию, перед которым прочие демоны пресмыкаются, выказывая уважение и трепет.

Хому очень жаль. Жаль, что он не смог перешагнуть через свои предрассудки и суеверные страхи в тот момент, когда наступила настоящая опасность, но, видимо, такова уж судьба всех лихих ребят, которых всегда хватало на Руси. Оседлавшему же чёрта Вакуле на мнение света было плевать, начальников он не ставил ни в грош и за себя он не боялся, ведь вела его любовь, от которой Хома отмахнулся, а бесславная его кончина никак не повлияла на товарищей, которые, помянув в шинке его душу, обычным порядком отправились спать в бурьян, не позабыв утащить лежавшую на лавке старую подошву от сапога.

Задаю себе вопрос, а писал ли кто-либо из русских классиков ранее Гоголя такие "классические" произведения-"ужастики"? А были ли тогда другие достойные книги, которые могли бы сравниться в описаниях мистических событий, таких как эти три ночи чтения?

Думаю, читатели ответят мне эти вопросы.

Гоголь - это - мастер! Такие произведения мог написать только человек, ходивший всегда по левой стороне улицы и любивший козье молоко с ромом. И, несмотря на страшную историю, читать такие произведения надо! Мое преломление рассказа - утверждение Гоголя о том, что не с руки жить в мире просто так, существуя лишь биологически. Любой человек должен нести в себе и социальные установки. А алчности, воровству, пьянству, прелюбодеянию, безверию здесь - не место.

P.S. Прекрасные иллюстрации в книге этого издательства, прекрасно дополняющие созерцание при чтении!

Ай и любят у нас соседи в Миргороде цапаться! Ох, то гуся шавка задавила, то мальчонка с соседского двора яблок упер или девка проспала коз, которые на чужом огороде капусту-то всю и пожрали!

Каки разборки сразу устраиваются, загляденье! Как встанут друг напротив друга, как рыкнут гадости, глаза больши выпученные, а кулачищи, ух, так и норовят в драку пуститься!

А потом дуются всю неделю, встанут задом к соседову забору и показывают свои лопнувшие портки, да тихонько в кулачок посмеиваются.

Вот токмо ссоры-то эти недолго длятся -  городничий за этим делом смотрит, да всяких бранящихся быстро мирит. Да и виновники быстро сговариваются - с кем ещё лясы точить, как не с соседом?!

А тут, Иван Иванович да Иван Никифорович поцапались давеча! Ох и шуму напустили, даже в суды побежали, иски друг на дружку писать. До сих пор не верится, что такие лучшие люди нашего города и так грязью друг дружку поливают.

Мы тут уж об заклад бьемся - помирятся, аль нет. Но пока непонятно. А ты, милок, будешь делать ставки?

Поражаюсь способностью Гоголя метко создавать героев с одной строчки. Достаточно какого-то действия или  фразы -  сразу понимаешь, что душонка-то с гнильцой. Но это не мешает чтению, наоборот, хочется узнать, чем закончится, получит-ли герой (или герои, как в этом случае) по заслугам.

Про дружбу говорить ничего не буду, ибо ею тут и не пахнет (и не пахло). А вот соседские козни очень даже жизненны и актуальны до сих пор. Сталкивалась с этой проблемой в студенчестве, а сейчас у нас соседи и на площадке, и под нами, и над нами - золотые люди!

Прекрасно описан Миргород - название, говорит само за себя - то уши кому откусят, то масло для покраски крыши слопают, то шутеечку обидную скажут. И всё с улыбочкой и мелким заискиванием!

А суд там какой замечательный - как быстро оформляются дела, как аккуратно они подшиваются в толстенькую папочку, которая обречена на брак с пылью в ожидании вердикта.

Веселуха! И чего это Николаю Васильевичу тут скучно стало? Мечта, а не город!  (-сарказм-).

Николай Васильевич в свойственной ему шутливой манере рассказал читателям о том, как два закадычных друга в один момент превратились в злейших врагов. И оно бы ничего, со всяким случается... Но в ссору оказались втянуты все окружающие. И обида сия растянулась на долгие годы. Кажется, уже позабыли Иван Иванович да Иван Никифорович, чего там у них за перебранка произошла, но сердца их требуют справедливости и отмщения.
Чтобы кратко резюмировать весь сюжет повести, достаточно привести цитату из одной песни: