The Playboy of the Western World

Если ты никого не обидел, стало быть — грош тебе цена. И разве не от таких вот, как ты, все зло на свете происходит?

Как ни худо быть одиноким на этом свете, еще хуже, пожалуй, якшаться с такими дураками, как вы.

Да уж поистине нет ничего чудеснее на свете, чем человеческое сердце.

Господи боже, пошли ты на него высокую волну, чтобы смыть его с лица земли.

И гроша медного не дам за парня, который нравом не смел и духом не весел…

Я и сам мало что понимаю, — знаю только, что сердце ты мне сегодня как ошпарила, и уйду я отсюда, и великие пространства разделят нас скоро с тобой, и никогда больше не придется мне проснуться около тебя на рассвете, до самого судного дня, когда мы с тобой встанем из гроба и со всеми святыми угодниками пойдем на последний, на страшный божий суд.

А как не станешь чудаком, ежели ты всю жизнь, как перст, одинок?

Эта пара сапог мне как раз впору, и я их возьму себе. По крайности, будет в чем попу на исповеди признаться, а то ходишь к нему и зиму и лето, а покаяться не в чем.

Ты не хотел остаться, когда в тебе нужда была, так теперь, пожалуйста, выкатывайся, и побыстрее, когда ты больше никому не нужен.

I’ll say, a strange man is a marvel, with his mighty talk; but what’s a squabble in your back-yard, and the blow of a loy, have taught me that there’s a great gap between a gallous story and a dirty deed.