The Pickwick Papers

Есть темные тени на земле, но тем ярче кажется свет. Иные люди, подобно летучим мышам или совам, лучше видят в темноте, чем при свете. Мы, не наделенные такими органами зрения, предпочитаем бросить последний прощальный взгляд на воображаемых товарищей многих часов нашего одиночества в тот момент, когда на них падает яркий солнечный свет.

Такова участь большинства людей, которые входят в общение с другими людьми, – в расцвете лет они приобретают истинных друзей и теряют их, повинуясь законам природы. Такова участь всех писателей и летописцев, – они создают воображаемых друзей и теряют их, повинуясь законам творчества. Но этого мало: от них требуется отчет о дальнейшей судьбе воображаемых друзей.

'Why, it's no use a-sayin' it ain't,' replied Sam; 'it's a walentine.'

'A what!' exclaimed Mr. Weller, apparently horror-stricken by the word.

'A walentine,' replied Sam.

'Samivel, Samivel,' said Mr. Weller, in reproachful accents, 'I didn't think you'd ha' done it. Arter the warnin' you've had o' your father's wicious propensities; arter all I've said to you upon this here wery subject; arter actiwally seein' and bein' in the company o' your own mother-in-law, vich I should ha' thought wos a moral lesson as no man could never ha' forgotten to his dyin' day! I didn't think you'd ha' done it, Sammy, I didn't think you'd ha' done it!' These reflections were too much for the good old man. He raised Sam's tumbler to his lips and drank off its contents.

Да, сумасшедшего! Как поразило бы меня это слово несколько лет назад! Какой пробудило бы оно ужас, который, бывало, охватывал меня так, что кровь закипала в жилах, холодный пот крупными каплями покрывал кожу и от страха дрожали колени! А теперь оно мне нравится. Это прекрасное слово. Покажите мне монарха, чей нахмуренный лоб вызывает такой же страх, какой вызывает горящий взгляд сумасшедшего, монарха, чья веревка и топор так же надежны, как когти безумца. Хо-хо! Великое дело – быть сумасшедшим! На тебя смотрят, как на дикого льва сквозь железную решетку, а ты скрежещешь зубами и воешь долгой тихой ночью под веселый звон тяжелой цепи, и катаешься, и корчишься на соломе, опьяненный этой славной музыкой! Да здравствует сумасшедший дом! О, это чудесное место!

– Очень жаль, что приходится прерывать такие приятные разговоры, как сказал король, распуская парламент, – вмешался мистер Уэллер, поглядев в стеклянную дверь, – но тут случился еще один эксперимент, сэр. Какая-то почтенная старая леди лежит на ковре и ждет вскрытия, или гальванизации, или еще какой-нибудь живительной и научной операции.
– Я совсем забыл! – воскликнул мистер Бей Эллен. – Это моя тетушка.
– Ax, боже мой! – воскликнул мистер. Пиквик. – Бедная леди! Осторожнее,
– Сэм, осторожнее!
– Странное положение для члена семьи, – заметил Сэм Уэллер, водворяя тетушку в кресло.

Дядя опустил голову на руки и задумался о тех энергических торопившихся куда-то людях, которые в былые времена разъезжали в этих старых каретах, а теперь изменились так же, как они. Думал о тех, кому эти дряхлые, разрушающиеся экипажи привозили в течение многих лет изо дня в день, во всякую погоду ожидаемую весточку, желанный денежный перевод, сведения о здоровье и благополучии, нежданное сообщение о болезни и смерти. Купец, влюбленный, жена, вдова, мать, школьник, даже маленький ребенок, бежавший к двери на стук почтальона, – с каким нетерпением ждали они прибытия старой кареты! А где они теперь?