Paper Towns

Она встает, какое-то время роется в вещах, потом берет «Под стеклянным колпаком» и читает вслух:
— «Но когда дело дошло до того, чтобы приступить к этому самой, кожа на запястьях показалась мне такой белой и такой беззащитной, что я не смогла решиться. Мне почудилось, будто то, что я вознамерилась умертвить, обитает вовсе не под кожей и вовсе не в тонких синеватых прожилках вен, напрягшихся, когда я сдавила себе запястье, а где-то в другом месте, гораздо глубже, — и добраться туда будет гораздо труднее».
Она снова садится рядом, лицом ко мне, мы так близко, что соприкасается ткань наших джинсов.
— Я знаю, о чем речь. Я знаю, что там, глубже. Внутренние трещины. Расколы внутреннего мира, где не сходится одно с другим.
— Мне это нравится, — говорю я. — Как пробоины в корпусе корабля.
— Точно, точно.
— И рано или поздно ты из-за них идешь ко дну.

All of us being cracked open. Like, each of us starts out as a watertight vessel. And these things happen — these people leave us, or don’t love us, or don’t get us, or we don’t get them, and we lose and fail and hurt one another. And the vessel starts to crack open in places. And I mean, yeah, once the vessel cracks open, the end becomes inevitable. But there is all this time between when the cracks start to open up and when we finally fall apart. And its only in that time that we can see one another, because we see out of ourselves through our cracks and into others through theirs. When did we see each other face-to-face? Not until you saw into my cracks and I saw into yours. Before that, we were just looking at ideas of each other, like looking at your window shade but never seeing inside. But once the vessel cracks, the light can get in. The light can get out.