Nation

если человеку приходится постоянно следить за сохранностью своих вещей, это раскалывает экипаж, как ничто другое.

У Дафны был такой кузен, звали его Ботни — он не мог пройти мимо лягушки, чтобы её не раздавить, мимо котёнка, чтобы не пнуть его ногой, мимо паука, чтобы его не прихлопнуть. В конце концов Дафна нечаянно сломала Ботни два пальца — придавила лошадкой-качалкой в детской, пообещала напустить ему в штаны ос, если он не исправится, и разразилась слезами, как раз когда прибежали люди.

Они остановились, и на этот раз все трое услышали за спиной слабое потрескивание и шорох.
— Это мёртвые восстают? — спросил Атаба.
— Вы знаете, я надеялась, что такая возможность никому в голову не придёт

— Моя бабушка вечно ругала моего дедушку. Он знал о пятнадцатом веке всё, что только можно, и при этом вечно спускался к завтраку без зубов.
— Они выпадали у него ночью?
— Нет. Он их вытаскивал, чтобы почистить.

люди не были ни на чьей стороне. Они просто не любили крика. Дела и без крика обстояли достаточно плохо.

Чтобы бороться с тревожащими мыслями, Пилу их просто не думает.

наверное, люди по всему свету воркуют с младенцами, издавая одни и те же звуки. Люди каким-то образом сами до этого додумываются. Никому ведь не придёт в голову склониться над младенцем с железным подносом, колотя по нему молотком.

Тихая девочка, живущая в большом доме, может, если очень постарается, оказаться невидимкой, находясь прямо на глазах у людей.

У неё тут же появилась мечта — пожить на острове, затерянном в море, и таком маленьком, что непонятно даже, то ли это остров, то ли муха посидела на карте.

Молоко пахло так, как будто в нём утонули мыши.