Пропавший глаз

Нет. Никогда, даже засыпая, не буду горделиво бормотать о том, что меня ничем не удивишь. Нет. И год прошел, пройдет другой год и будет столь же богат сюрпризами, как и первый... Значит, нужно покорно учиться.

«Вздор — ручка. Никакого значения не имеет. Ты сломал ее уже мертвому младенцу. Не о ручке нужно думать, а о том, что мать жива».

Порою нас заносило вовсе снегом, выла несусветная метель, мы по два дня сидели в Муравьёвской больнице, не посылали даже в Вознесенск за девять верст за газетами, и долгими вечерами я мерил и мерил свой кабинет и жадно хотел газет, так жадно, как в детстве жаждал куперовского «Следопыта».

– Ах, до чего тёмный народ...

– Какого ты чёрта пропиваешь все деньги? – бормотал я на лету Егорычу. – Это свинство. Больничный сторож, а ходишь, как босяк.
– Какие ж это деньги, – злобно огрызался Егорыч, – за двадцать целковых в месяц муку-мученскую принимать... Ах ты, проклятая! – Он бил ногой в землю, как яростный рысак. – Деньги... тут не то что сапоги, а пить-есть не на что...
– Пить-то тебе самое главное, – сипел я, задыхаясь, – оттого и шляешься оборванцем...

Ветер летел нам навстречу, сладостный и дикий ветер русской весны...

Вот читал я как-то где-то... где – забыл... об одном англичанине, попавшем на необитаемый остров. Интересный был англичанин. Досиделся он на острове даже до галлюцинаций. И когда подошёл корабль к острову и лодка выбросила людей-спасителей, он – отшельник – встретил их револьверной стрельбой, приняв за мираж, обман пустого водяного поля.

Значит нужно покорно учится