Обломов

Богатым его нельзя назвать, потому что он не богат, а скорее беден; но решительно бедным тоже не назовешь, потому, впрочем, только, что много есть беднее его.

Он тотчас увидел, что её смешить уже нельзя: часто с взглядом и несимметрично лежащими одна над другой бровями со складкой на лбу она выслушает смешную выходку и не улыбнётся, продолжает молча глядеть на него, как будто с упрёком в легкомыслии или с нетерпением, или вдруг, вместо ответа на шутку, сделает глубокий вопрос и сопровождает его таким настойчивым взглядом, что ему станет совестно за небрежный, пустой разговор.

«Ночью писать, – думал Обломов, – когда же спать-то? А поди, тысяч пять в год заработает! Это хлеб! Да писать-то всё, тратить мысль, душу свою на мелочи, менять убеждения, торговать умом и воображением, насиловать свою натуру, волноваться, кипеть, гореть, не знать покоя и всё куда-то двигаться… И всё писать, всё писать, как колесо, как машина: пиши завтра, послезавтра; праздник придёт, лето настанет – а он всё пиши? Когда же остановиться и отдохнуть? Несчастный!»

Что за чудный край!
Нет, правда, там моря, нет высоких гор, скал и про-пастей, ни дремучих лесов нет ничего грандиозного, дикого и угрюмого.
Да и зачем оно, это дикое и грандиозное? Море, напри-мер? Бог с ним! Оно наводит только грусть на человека; глядя на него, хочется пла-кать. Сердце смущается робостью перед необозримой пеленой вод, и не на чем отдохнуть взгляду, измученному однообразием бесконечной картины.

Я мечтательница, фантазёрка! - говорила она. - Несчастный характер у меня.

В ней даже есть робость, свойственная многим женщинам: она, правда, не задрожит, увидя мышонка, не упадёт в обморок от падения стула, но побоится пойти подальше от дома, своротии, завидя мужика, который ей покажется подозрительным, закроет на ночь окно, чтоб воры не влезли, - всё по-женски.

Да не это ли - тайная цель всякого и всякой: найти  в своем друге неизменную физиономию покоя, вечное и

ровное течение чувства? Ведь это норма любви, и чуть что

отступает от нее, изменяется, охлаждается - мы страдаем

«Это Захар делал не из злости и не из желания повредить барину, а так, по привычке, доставшейся ему по наследству от деда его и отца - обругать барина при всяком удобном случае»

«Велят, например, снять со свечи или налить в стакан воду: он употребит на это столько силы, сколько нужно, чтоб отворить ворота»