Il est difficile d'être un dieu

Он вспомнил вечерний Арканар. Добротные каменные дома на главных улицах, приветливый фонарик над входом в таверну, благодушные, сытые лавочники пьют пиво за чистыми столами и рассуждают о том, что мир совсем не плох, цены на хлеб падают, цены на латы растут, заговоры раскрываются вовремя, колдунов и подозрительных книгочеев сажают на кол, король по обыкновению велик и светел, а дон Рэба безгранично умён и всегда начеку. "Выдумывают, надо же!.. Мир круглый! По мне хоть квадратный, а умов не мути!..", "От грамоты, от грамоты всё идёт братья! Не в деньгах, мол, счастье мужик, мол, тоже человек, дальше - больше, оскорбительные стишки, а там и бунт..." "Всех их на кол, братья!.. Я бы делал что? Я бы прямо спрашивал: грамотный? На кол тебя! Стишки пишешь? На кол! Таблицы знаешь? На кол, слишком много знаешь!" <...> А по булыжной мостовой - грррум, грррум, грррум - стучат кованными сапогами коренастые, красномордые парни в серых рубахах, с тяжёлыми топорами на правом плече. "Братья! Вот они, защитники! Разве эти допустят? Да ни в жисть! <...> Эх, братья, жизнь-то какая пошла чудесная!.."

— Сущность человека, — неторопливо жуя, говорил Будах, — в удивительной способности привыкать ко всему. Нет в природе ничего такого, к чему бы человек не притерпелся. Ни лошадь, ни собака, ни мышь не обладают таким свойством. Вероятно, бог, создавая человека, догадывался, на какие муки его обрекает, и дал ему огромный запас сил и терпения. Затруднительно сказать, хорошо это или плохо. Не будь у человека такого терпения и выносливости, все добрые люди давно бы уже погибли, и на свете остались бы злые и бездушные. С другой стороны привычка терпеть и приспосабливаться превращает людей в бессловесных скотов, кои ничем, кроме анатомии, от животных не отличаются и даже превосходят их в беззащитности. И каждый новый день порождает новый ужас зла и насилия…

- Мылся сегодня? – спросил он.
Мальчик переступил с ноги на ногу и, ничего не ответив, пошел по комнате, собирая разбросанную одежду.
— Я, кажется, спросил тебя, мылся ты сегодня или нет? – сказал Румата, распечатывая первое письмо.
— Водой грехов не смоешь, — проворчал мальчик. – Что я, благородный, что ли, мыться?
— Я тебе про микробов что рассказывал? – сказал Румата.
Мальчик положил зелёные штаны на спинку кресла и омахнулся большим пальцем, отгоняя нечистого.
— Три раза за ночь молился, — сказал он. – Чего же ещё?
— Дурачина ты, — сказал Румата и стал читать письмо.