Ведьмак. Кровь эльфов

"— Полностью вымер белокаменник белоплавниковый, — прервал молчание Линус Питт. — Исчезли кефаль, змееглав, султанохвостка, полосатый вьюн, марена, пескарь длинногубый, зубатка королевская..."

З часам загартуешся. А каб загартавацца, адпрацоўваць гэта трэба без блакавання болю.

– Быць убаку – не значыць быць нячулым і абыякавым. Не трэба забіваць у сабе пачуцці, дастаткова забіць у сабе нянавісць.

Вядомае перастае быць кашмарам.

— Фехтовальщик сразу срать, как врагов увидит рать, — громыхнул Шелдон Скансен. — Так говорят эльфы.

Солдата нельзя заставить не бояться, но можно вооружить основанием, мотивацией, которая поможет ему перебороть страх.

Придет Час Презрения, древо сбросит листву, почки завянут, сгниют плоды и прогоркнет зерно, а долины рек вместо воды покроются льдом! И грядет Белый Хлад, а за ним Белый Свет, и мир умрет в пурге.

Единственное, что существует, с чем приходится считаться, что имеет значение, это страх. Страх в обличье чёрного рыцаря с украшенным перьями шлемом, рыцаря, застывшего на фоне кроваво-красной стены бушующего пламени.

– Цири, что ты делаешь?
— Не смейся. У меня же веко дрожит!
— Немножко раскрой рот, дрожать перестанет. Видишь? Готово.

Дай-ка я разотру. Закрой глаза. А теперь открой.
— О-о-о!
— Чувствуешь разницу? Чуточку теней не помешает даже таким красивым глазкам, как твои. Эльфки знали, что делали, когда придумывали тени для век.