
Отцы-основатели. Русское пространство
sola-menta
- 104 книги

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
Давно я не читала чего-то такого доброго, душевного, светлого. Пусть не без детско-юношеского максимализма, но если не настраивать на правильный лад, не прививать приоритетные моральные ценности с детства, то когда? Многие выросли на и благодаря именно такой литературе, которая в ненавязчивой форме учит правильным вещам.
Валька Бегунов – обычный двенадцатилетний мальчишка. Он ходит в школу, помогает родителям по дому, не обижает младших, уважает старших, умеет дружить. Он не идеален, нет. Как и любому мальчишке ему свойственны и недостатки: иногда он рассеян и может забыть дома дневник или альбом для рисования, иногда он не хочет идти на уступки в равноправном споре, иногда, чего уж там, может и приврать сгоряча, а случается, и огрызнётся. Но какие же это мелочи в сравнении с чистой душой, благородными помыслами и неподдельной искренностью маленького человека.
Валька любит барабаны и паруса. А ещё он очень любит рисовать, хоть и стесняется показать свои рисунки. И именно из-за его рисунков неожиданно завязался конфликт в классе, который, как снежный ком, потянул за собой череду несуразных событий, приведших Вальку чуть ли не к исключению из пионерии. Здесь, к сожалению, некорректно повели себя взрослые учителя, которые априори старше и мудрее. Однако добрый Валька и тут нашёл им оправдание:
Конечно же, Верные друзья не бросили Вальку в беде, встав плотным кольцом на его защиту. Ведь друг – это такой человек, который верит в тебя даже тогда, когда ты сам утратил веру в себя. Для себя же Валька понял, что нельзя замыкаться на собственных переживаниях, если кто-то нуждается в поддержке или помощи.
Прекрасная повесть на все времена. Когда уровень цинизма вдруг начинает зашкаливать – необходимо прочитать такую книгу, и тогда отпустит. А ещё не мешает помнить, что надо стремиться к своей мечте и радоваться каждому новому рассвету.

Уважаемый Владислав Петрович!
Разрешите пожать вашу мужественную руку. Вы вернули мне счастливое детство и то знатное ощущение замирания сердца, когда перелистываешь потертый фолиант и понимаешь: что-то будет. Несколько часов чтения - и это уже мой лучший друг.
Такие книги попадались только в детстве. Бывает, начнешь доставать маму расспросами: "Что бы мне почитать?". И она подключает тяжелую артиллерию, потому что знает, что не отстану: "Каверина читала? "Два капитана"? А мне "Идиота" возьми в библиотеке".
И всё. Маше больше ничего не надо. Только кресло и книгу.
"Журавленок". Мы не встретились с ним, когда мне было 11, но я осознанно читала эту книгу глазами ребенка, пытаясь представить, как бы она меня поразила в детстве. И это была бы, конечно, бомба.
Такой светлый мальчик - в жизни, я, кажется, не встречала похожих. Журка открыт миру и людям, он не зациклен на собственной личности - вообще о себе говорит немного, его больше интересуют друзья, их сложности, успехи, переживания.
ВОТ. ВОТ этого я так ждала от литературы. Такого героя.
Я часто думаю о том, что детство призвано заполнить мир ребенка самыми теплыми и любимыми воспоминаниями, беззаботностью и свободой - это как отдых и подготовка перед тем, как ударит первая молния.
У Журки, на мой взгляд, детство закончилось дважды - после гибели Ромки (мир в душе все же был восстановлен, он все еще понимал, что соединяет себя с водами Атлантики и южных морей, когда опускал руки в грязноватую Каменку).
Но все закончилось безвозвратно после того, как Журку ударил отец.
Почему это происходит в большинстве семей, почему родители считают это приемлемой формой воспитания?
На самом деле люди совершенно не чувствуют друг друга.
Не понимают, как легко причинить боль своему другу или сыну, не понимают, как просто одной фразой можно нарушить душевное спокойствие человека.
"Журавленок и молнии" - это натянутая силой дружбы и любви до предела струна боли и недоумения. От простоты и ясности языка, от того, насколько все это понятно и близко, у меня тряслись руки.
Письмо деда - заучить наизусть, проговаривать как мантру.
Позвонить всем друзьям, беседу с которыми откладывал месяцами. Сказать, что скучаешь, помнишь, волнуешься за них.
Эта книга словно путешествие к самому себе. Ты вдруг всмоминаешь события, о которых не думал годами; казалось раньше, что забыл.
На самом деле все это было - и боль, и дружба, и простое раздольное детское счастье.
Владислав Петрович расскажет вам именно об этом, и сделает это очень лично, как будто вы сидите у него на кухне, пьете бесконечный чай с медом и разговариваете.
Я очень полюбила эти беседы с автором.

Разные бывают писатели... Кто-то берет буйной фантазией и захватывающим действием; кто-то - неспешной размеренностью повествования, умудряясь втиснуть в одно предложение тридцать размышлений; кто-то умеет загадывать сложные загадки, сохраняя интригу до финала, а кто-то выстраивает сложные постмодернистские конструкции, мастерски играя с формой; кто-то плетет словами тонкое паутинное кружево, запутывая в свои сети... а есть и такие писатели, которым ничего этого не нужно. Они берут историями.
Крапивин - как раз такой. Не мудрствуя лукаво, он рассказал незамысловатую историю одного детства, не пользуясь особенными словесными конструкциями, не раздавая направо и налево искусных эпитетов. Просто рассказал. И выбил десятку со всей силы и навылет. От этой простой истории не раз и не два сожмется сердце даже у самого последнего циника. Можно не любить такой стиль повествования, можно воротить нос от сказок, можно... да все можно на самом деле, к чему угодно можно придраться. Но тем не менее не верю я, что найдутся люди, которые смогут остаться равнодушными к детству Журки. Хотя ЛЛ говорит, что таких аж трое... Ну что же, пожелаю им поменьше черных молний на дороге.
Эх, Юрка-Журка. Таких сейчас и не делают, кажется, а жаль. Мальчик, верящий в настоящую дружбу, в справедливость, в добро, в принципы, в светлое будущее, наконец. И в себя. Не боится признаться, что боится. Много таких видели? Сейчас все больше Капралы кругом, которые якобы прозревают все несовершенства мира, и сами активно в этих несовершенствах участвуют. Но и такие Капралы тянутся к Журке, и пацан с говорящим именем Горька, и хулиган Валерик, все к нему тянутся. Бывают такие люди - лучики света, фонарики, освещающие путь всем вокруг. Глянут - и все плохое вокруг на секунду пропадает. Он сам как свое изобретение, лучше всякой машины, предупреждающей о молниях. Машина машиной, а Журка такой один.
О справедливости, о принципах, о дружбе, о нелегком взрослении, о временах, когда пионерский галстук придавал сил, о людях таких разных, о характерах...
Вот честно, я начала за здравие, а дальше мне совсем не хочется что-то анализировать, что-то рассказывать о книге, потому как меня все тянет на высокопарные пафосные фразы о святом, цветах жизни, бить нельзя и т.п. Журка бы обсмеялся. А как иначе? Опять рассказывать о пронзительном, о Журке и Ришке, о Горьке, о советской жизни, о жизни вообще... о том что книга пройдется острым по живому, о том, как часто при прочтении улыбаешься и вспоминаешь, о том, что сжимаешь изо всех сил губы и таращишься в окно, лишь бы слезы не лились? Не знаю. Не хочу.
Просто 5 звезд. Просто не пройдите мимо этой книги. У меня все.

И учись летать высоко и смело.
Ты сумеешь. Если тяжело будет - выдержишь, если больно - вытерпишь, если страшно - преодолеешь. Самое трудное знаешь, что? Когда ты считаешь, что надо делать одно, а тебе говорят: делай другое. И говорят хором, говорят самые справедливые слова, и ты сам уже начинаешь думать: а ведь, наверно, они и в самом деле правы. Может случиться, что правы. Но если будет в тебе хоть капелька сомнения, если в самой-самой глубине души осталась крошка уверенности, что прав ты, а не они, делай по-своему. Не оправдывай себя чужими равильными словами.

Когда человеку плохо, он порой забывает, что кому-то может быть еще хуже.

Телевизор смотришь – там тоже: бах, бах! Иногда думаешь: взрослые люди, а чем занимаются. Будто на земле другого дела нет, как друг друга стрелять и резать.


















Другие издания


