Дело о коварстве и любви

Крепкий черный кофе, который она выпила, не нарушит сна, если она сама того не пожелает. Генриетта уже давно приучила себя настраиваться на определенный ритм, который помогал уснуть. Нужно позволить мыслям свободно скользить, легко, словно сквозь пальцы, проходить в сознание и, не концентрируя на какой-то из них внимания, разрешать им свободно и легко проплывать мимо…

Эта маленькая лампочка освещала стеклянную маску, одну из ранних ее работ. Довольно наивная вещица, как ей казалось теперь, в традиционном стиле. «Как хорошо, что человеку свойственно перерастать себя», – подумала она.

...Пуаро вернулся в дом и распахнул окно. Духи посетительницы были очень дорогими, с изысканным ароматом, но он оскорблял чувствительное обоняние Пуаро. Так же как и в самой комедиантке, в этом запахе было что-то избыточное.

Чувство, которое сейчас в ней преобладало, было гневом. Разновидность эгоистической злопамятности.

Для Эркюля Пуаро лишь одно занятие было более интересно, чем изучение человеческой натуры, — установление истины.

— Ваши усы, месье Пуаро — это произведение искусства. Когда их видишь, ни о чем другом думать невозможно! Я предполагаю, что они — единственные на свете.
— Так и есть!

— Я всегда отношусь с недоверием к предвзятому мнению.

— Я видел преступления, которые можно было бы назвать произведениями искусства в том смысле, что у преступника была творческая фантазия. Но в криминальных расследованиях нет творчества. Для, того чтобы добиться успеха, нужна только любовь к правде. -(Эркюль Пуаро).

[Он] выписал рецепт... Ободренная пациентка вышла из кабинета более уверенным шагом. Он помог ей понять на какое-то время, что жизнь все-таки стоит того, чтобы жить.

Тишина, преданность, покой — все это делает жизнь терпимой.