М. Ю. Лермонтов. Полное собрание сочинений в 4 томах. Том 4. Проза и письма

Тихо было все на небе и на земле, как в сердце человека в минуту утренней молитвы; только изредка набегал прохладный ветер с востока, приподнимая гриву лошадей, покрытую инеем. Мы тронулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространялось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда, и, верно, будет когда-нибудь опять. Тот, кому случалось, как мне, бродить по горам пустынным, и долго-долго всматриваться в их причудливые образы, и жадно глотать животворящий воздух, разлитый в их ущельях, тот, конечно, поймет мое желание передать, рассказать, нарисовать эти волшебные картины. Вот наконец мы взобрались на Гуд-гору, остановились и оглянулись: на ней висело серое облако, и его холодное дыхание грозило близкой бурею; но на востоке все было так ясно и золотисто, что мы, то есть я и штабс-капитан, совершенно о нем забыли... Да, и штабс-капитан: в сердцах простых чувство красоты и величия природы сильнее, живее во сто крат, чем в нас, восторженных рассказчиках на словах и на бумаге.

«…Пробегаю в памяти все мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем  я жил? для какой цели я родился?.. А, верно, она существовала, и, верно,  было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные... Но я не угадал этого назначения, я  увлекся  приманками  страстей  пустых  и неблагодарных; из горнила их я вышел тверд и холоден, как железо, но утратил навеки пыл благородных стремлений - лучший свет жизни. И с той поры  сколько раз уже я играл роль топора в руках судьбы! Как орудие казни,  я  упадал  на голову обреченных жертв, часто без злобы, всегда без сожаления... Моя любовь никому не принесла счастья, потому что я ничем не жертвовал  для  тех,  кого любил:  я  любил  для  себя,  для  собственного   удовольствия:   я   только удовлетворял странную потребность сердца, с жадностью поглощая  их  чувства, их радости и страданья - и никогда не мог насытиться. Так, томимый голодом в изнеможении засыпает и видит перед собой роскошные кушанья и  шипучие  вина; он пожирает с восторгом воздушные дары воображения, и ему кажется легче;  но только проснулся - мечта исчезает... остается удвоенный голод и отчаяние!      И, может быть, я завтра умру!.. и  не  останется  на  земле  ни  одного существа, которое бы поняло меня совершенно. Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле... Одни скажут: он  был  добрый  малый,  другие  - мерзавец. И то и другое будет ложно. После этого стоит ли труда жить? а  все живешь - из любопытства: ожидаешь чего-то нового... Смешно и досадно!..»