Новая жизнь

Именно мы научили Запад игре в шахматы; на мировом поле битвы белое войско сражалось с черным, как добро и зло в нашей душе. А они что сделали? Из нашего визиря они сделали королеву, из нашего слона - епископа. Но вообще-то это не важно. Важно то, что они вернули нам шахматы как победу своих умов и победу рационализма в мире. Сегодня с помощью их разума мы пытаемся понять свою собственную способность чувствовать и полагаем, что это и значит считаться цивилизованными.

Как люди, некогда убегавшие в чужие края, спасаясь от чумы, Сурейя-бей и его семья скрылись в дальние дали, исчезли в укрытых тенью городах, словно желали сбежать от безвкусно-ярких товаров ширпотреба с иностранными названиями, благодаря рекламе и телевидению пришедших с Запада и охвативших всю страну, будто заразная смертельная болезнь.

"...источник грусти — это ядовитая темная жидкость, что разливается из желудка к голове..."

"...мы обретаем своё именно там, где спрятали..."

Я с болью осознавал, что наш мир состоит из последовательности видений, из цепи неверно истолкованных знаков и нескольких слепо усвоенных привычек, а настоящий мир и настоящая жизнь где-то рядом, либо за пределами этого мира, либо внутри него.

Запад проглотил нас, подавил нас на ходу. Они проникли всюду, добрались даже до наших супов, леденцов и трусов, уничтожили каше дело. Но однажды, однажды, может быть, через тысячу лет, мы отомстим за себя; мы положим конец этому заговору и обязательно выкинем их из наших супов, жвачек и душ. А сейчас ешь мятные леденцы и не плачь понапрасну.

Дул ли на улице сильный ветер, шелестевший листвой деревьев? Или же мой разум, унесенный ветром, слушал себя?

Но по мере того, как я приближался к тайнам моей быстро промелькнувшей жизни и к дальним городам, преданным забвению, я чувствовал, что все еще живу, все еще жадно вдыхаю воздух, все еще — скажу словами из прошлого — гонюсь за некоторыми желаниями.

— Ты хочешь во всем дойти до самой сути, до первопричины, да? — спросил мой соперник, видевший кое-что из новой жизни. — Ты хочешь найти чистоту, девственную чистоту. Но ее нет. Искать основу, слово, первоисточник, которому мы все подражаем, бесполезно.