When Marnie Was There

Как странно, думалось ей. Все меняется - а мы и не замечаем.

Ну ничего. Мы еще встретимся... где-нибудь, когда-нибудь... точно не знаю, но встретимся обязательно. Ты только жди меня, хорошо? Пожалуйста...

Эта девочка была не такая, как все. Чувствовалось в ней...какое-то волшебство, что ли.

Стоя по щиколотку в воде в нескольких футах от берега, девочка уносилась в вымышленный мир. Накатило странное чувство: все это с нею уже происходило когда-то. Что конкретно она имела в виду - объяснить было непросто. Она как будто покинула себя самое, отступила назад и стала наблюдать за маленькой фигуркой в самом нарядном своем синем платье, с ботиночками и носками в руке. За тем, как эта другая девочка неотрывно созерцала окна старого дома там за причалом.

Крестиком был вышит синий якорь и над ним надпись: "Все испытывайте, хорошего держитесь".
Девочка уставилась на нее с некоторым недоверием. Все дело было в слове "хорошее". Нет, не то чтобы Анна отличалась особо зловредным поведением. Напротив, в ее школьных табелях в графе "поведение" обычно значилось твердое "хорошо". Просто... не было чувства принадлежности к этому понятию. Ну не чувствовала она себя хорошей и доброй.

Надо просто сохранять "обычный" вид, и, если повезет, с нею никто не заговорит.

...Они так привыкли к этому зрелищу, что перестали замечать его.
Сама она смотрела и смотрела... и потихоньку совсем отрешилась от реальности, широко открытыми глазами глядя в никуда.

Она слишком хорошо знала, что представляет собой на самом деле. Она была уродина со скверным характером, глупая, неблагодарная… и грубиянка в придачу. Поэтому ее никто и не любил.

Она смотрела на вышивку в рамочке — и даже ее ненавидела. «Все испытывайте, хорошего держитесь». А где оно, это хорошее, кто его вообще видел?

«Что за глупости», — размышляла Анна на следующее утро. Мало того что она до смерти расстроилась из-за реальных вещей, она пыталась вызвать к жизни вещи воображаемые. А это не срабатывало никогда.