Fiesta, and the Sun Аlso Rises

С хорошим солдатом на фронте водится так: сначала ты храбрый, потому как считаешь, что пуля тебя обойдет, что ты не такой, как все, и не можешь умереть. Но потом начинаешь понимать, что это не так. Тогда тебя охватывает настоящий страх, но, если ты хороший солдат, ты выполняешь свои обязанности так же добросовестно, как и прежде. Потом, когда тебя ранит, но не убьет, и новое пополнение проходит уже известную тебе стадию, ты закаляешься и становишься настоящим, железным солдатом. А со временем ты снова выходишь из строя, теперь уже на дольше, чем в первый раз, и тогда ты начинаешь творить добрые дела, подражая юному сэру Филипу Сидни и накапливая нетленные сокровища, которые зачтутся тебе на небе. Тем временем ты, конечно, по-прежнему выполняешь свои обязанности.

Я старался вспомнить, о чём бы ещё помолиться, и подумал, что хорошо бы иметь немного денег, и я помолился о том, чтобы мне нажить кучу денег, и потом начал думать, как бы я мог их нажить, и, думая о наживе, я вспомнил графа и подумал о том, где он теперь, и пожалел, что не видел его с того вечера на Монмартре, и старался вспомнить что-то смешное, что Брет рассказала мне про него, и так как я всё это время стоял на коленях опершись лбом о деревянную спинку скамьи, и думал о том, что я молюсь, то мне было немного стыдно, и я жалел, что я такой никудышный католик, но я понимал, что ничего тут не могу поделать, по крайней мере сейчас, а может быть, и никогда, но что всё-таки это - великая религия, и как бы хорошо предаться набожным мыслям, и, может быть, в следующий раз мне это удастся.