М. А. Булгаков. Собрание сочинений в 7 томах (подарочное издание)

Голубков (шепотом, Серафиме). Я совершенно теряюсь, ведь эта местность в руках у белых, откуда же красные взялись? Внезапный бой?.. Отчего все это произошло?
Барабанчикова. Оттого это произошло, что генерал Крапчиков – задница, а не генерал!
Крупная пауза.
(Серафиме.) Пардон, мадам.
Голубков (машинально). Ну?
Барабанчикова. Ну что "ну"? Ему прислали депешу, что конница красная в тылу, а он, язви его душу, в преферанс сел играть.
Голубков. Ну?
Барабанчикова. Шесть без козырей объявил.

Лежит дама, а кто её положил? Для чего?

Голубков. Мне станет скучно без вас. Мне иногда мучительно хочется представить себе, каков он. Что это за человек. Скажите, он умён? Он смел? Быть может, добр, красив?
Серафима. Вы же видели его карточку. Он очень богат.
Голубков. И больше никаких слов для него у вас нет? О... печально. Но а зачем же вы связали с ним свою жизнь?
Серафима. Я петербургская женщина. Вышла, ну и вышла.

Сердце начинает стучать так, что я чувствую его в руках, в висках… а потом оно проваливается в бездну

Империю Российскую ты проиграл, а в тылу у тебя фонари!

И, Боже вас сохрани, не читайте пред обедом советских газет!

Верный барометр театра - касса...

Его бережно вела по руку какая-то дамочка в черной рясе, как показалось Аннушке в полутьме. Дамочка не то босая, Нето в каких-то прозрачных, видно, заграничных, в клочья изодранных туфлях. Тьфу ты! Что в туфлях! Да ведь дамочка-то голая! Ну да, ряса накинута прямо на голое тело! "Ай да квартирка!" В душе у Аннушки все пело от предвкушения того, что она будет рассказывать завтра соседям.

- Да, сдаюсь, но сдаюсь исключительно потому, что не могу играть в атмосфере травли со стороны завистников!

Воробушек же тем временем сел на подаренную чернильницу, нагадил в нее (я не шучу!), затем взлетел вверх, повис в воздухе, потом с размаху будто стальным клювом клюнул в стекло фотографии, изображающей полный университетский выпуск 94-го года, разбил стекло вдребезги и затем уже улетел в окно.