Six of Crows

– От тебя больше не пахнет розами, – заметил он и тут же захотел пнуть сам себя. Он не должен обращать внимание на ее запах.
– Я, наверное, пахну кораблем.
Нет, от нее веяло сладким, идеальным ароматом…
– Ириски?
Нина виновато потупила взгляд.
– Каз сказал брать с собой только самое необходимое. Нужно же девушке что-то есть! – Она полезла в карман и достала пакетик ирисок. – Хочешь?
«Да».
– Нет.
Девушка пожала плечами и закинула одну в рот. Ее глаза закатились, и она довольно ахнула.
– Как же хорошо!
Унизительная мысль, но в этот момент Матиас понял, что мог бы весь день смотреть, как она ест. Это одна из черт, которая ему нравилась в Нине – она смаковала все, будь то ириски, холодная вода или вяленая оленина...
– Что ты делаешь?
– Крашу твои брови и ресницы. Ну, знаешь, как девушки делают перед вечеринкой. – Он, должно быть, скривился, потому что она разразилась хохотом. – Видел бы ты выражение своего лица!
Нина наклонилась, и волны ее каштановых волос касались щеки Матиаса, пока она втирала сурьму ему в брови. Ее ладонь опустилась на его лицо...
Нина снова наклонилась. Ее щеки порозовели от холода, рот слегка приоткрылся. Губы девушки были всего в паре дюймов от его лица. Если бы Матиас выпрямился, они бы поцеловались.
– Посмотри на меня, – велела девушка.
«Смотрю, – он взглянул ей прямо в глаза. – Помнишь тот берег, Нина?» – хотелось ему спросить, хотя он и так знал ответ.

– Вообще-то это не так. Знаю, некоторые не поймут, но Каз сказал… что это мой выбор и он не хочет быть тем, кто снова поставит на мне тавро.
Но он сделал это, по-своему, несмотря на все благие намерения. Чувства к Казу Бреккеру – наивысшая глупость. Инеж это знала. Однако он спас ее и увидел в ней потенциал. Он поставил на нее все, а это что-то да значило… даже если он действовал из своих собственных, эгоистичных побуждений. Он даже окрестил ее Призраком.
«Мне не нравится, – сказала она. – Звучит так, будто я труп».
«Фантом», – поправил он.
«Разве ты не хотел, чтобы я стала твоим пауком? Почему бы не остановиться на этом?»
«Потому что в Бочке много пауков. Кроме того, враги должны тебя бояться, а не думать, что могут раздавить тебя носком ботинка».
«Мои враги?»
«Наши враги».
Каз помог ей обрести легенду, ставшую ее броней, чем-то большим и пугающим, чем та девчонка, которой она была.

– Ты видела мои шрамы. – Нина кивнула. – Когда Каз уговорил Пера Хаскеля выкупить меня из «Зверинца», первым делом я свела татуировку с пером павлина.
– Кто бы это ни сделал, работал он из рук вон плохо.
– Это был не корпориал и даже не медик.
Просто один недалекий мясник, который работал с самыми отчаянными жителями Бочки. Он дал ей глотнуть виски, после чего просто срезал кожу, оставляя сморщенные раны на ее предплечье. Инеж было плевать. Боль подарила ей свободу. В «Доме экзотики» любили обсуждать ее кожу. Цвета кофе со сливками. Как блестящая карамель. Нежная, как шелк. Девушка радовалась каждому порезу и каждому шраму.
– Каз сказал, что я ничего не обязана делать, кроме как приносить пользу.
Он научил ее взламывать сейфы, чистить карманы, работать с ножом. Подарил ей первый клинок, который она назвала Санкт-Петром – не такой симпатичный подарок, как дикая герань, но зато практичный.
«Может, я воспользуюсь им против тебя», – сказала она тогда.
Парень вздохнул.
«Если бы только ты действительно была такой кровожадной». Она так и не поняла, была это шутка или нет.

– Кто присматривает за Инеж?
– Ротти. Я вернусь через минуту. Мне просто нужно подышать свежим воздухом. И не изображай заботу об Инеж, когда сам заставляешь ее лезть шесть этажей вверх по дымоходу с одной лишь веревкой и молитвой.
– Призрак справится.
– Призрак – шестнадцатилетняя девушка, которая в данный момент лежит без сознания на столе. Возможно, она даже не переживет эту ночь.
– Переживет, – ответил Каз, и что-то свирепое мелькнуло в его глазах. Матиас подозревал, что Бреккер достанет девушку из самой преисподней, если придется.

Было унизительно, что эти иноземцы видели, как его трижды рвало за какие-то пару часов.
Хорошо, что хотя бы Нина не стала свидетелем этого позора. Он не мог перестать думать о ней, сидящей в этой тесной каюте и приглядывающей за бронзовой девушкой. Такая заботливая и добрая. И усталая. Она выглядела крайне изможденной. «Это была ошибка», – сказала она. То, что его обвинили в работорговле, посадили на керчийский корабль и запихнули в тюрьму? Нина заявила, что пыталась все исправить. Но, даже если это правда, какая теперь разница? Гриши не знают, что такое честь. Она это доказала.
Кто-то заварил кофе, и команда пила его из медных кружек с керамическими крышечками. Он было подумал отнести кружку Нине, но тут же отказался от этой идеи. Ему не нужно заботиться о ней или говорить Бреккеру, что ей нужен отдых. Парень сжал кулаки, глядя на покрытые струпьями костяшки. Это Нина посеяла в нем зерно слабости.

Дикая энергия долговязого парня тут же куда-то испарилась. Нина еще никогда не видела его таким тихим. Его взгляд впервые остановился на Инеж. «Он избегал этого, – поняла Нина. – Не хотел на нее смотреть». Одеяло слегка приподымалось в такт ее тяжелому дыханию. Когда Джеспер заговорил, его голос звучал напряженно, как у инструмента, чьи струны натянули слишком туго:
– Она не может умереть. Только не так.
Нина недоуменно покосилась на него.
– Как не так?
– Она не может умереть, – повторил парень.
Девушка посмотрела на него с раздражением. Ее разрывало между желанием крепко обнять Джеспера и желанием накричать на него, ведь она делала все возможное!
– Ради всех святых, Джеспер, я стараюсь изо всех сил.
Он отвернулся, и его тело снова пришло в движение.
– Прости, – немного застенчиво произнес он и неловко похлопал ее по плечу. – У тебя отлично получается.