Квартал. Прохождение

Моя проблема не в том, что мне не с кем говорить, а в том, что я вообще не хочу говорить в общепринятом смысле: с какого-то момента меня не интересует обмен информацией, потому что информации хватает своей. Я хочу, чтобы собеседник развил мою мысль с того момента, на котором я остановился, — но для этого я должен сначала ему эту мысль пояснить, а он, не дослушав, предъявит мне 200 идиотских возражений на каждое слово. Я не хочу спорить, потому что любой спор означает лишь, что у нас разный опыт и что мы, возможно, не нравимся друг другу. Я не хочу выслушивать чужие истории, потому что любопытство — примета молодости. Я даже не знаю, о чем можно вообще говорить с другим человеком. Пушкин, довольно рано, с опережением войдя в подобное состояние, начал составлять table-talk — записывать сюжеты, которые можно пересказывать, когда не о чем говорить. Но тогда кого-то волновали исторические сюжеты, а сегодня на объяснение реалий придется тратить столько времени, что пуанта потонет в комментариях. С какого-то возраста — и нашего, и общечеловеческого, потому что человечество проходит все те же этапы, — разговор теряет смысл. Возможно, одна из причин в том, что коммуникация становится тотальной, к Интернету подключены все, новая информация является ко всем одновременно, делиться ею бессмысленно, потому что она всюду. Скоро эта связь — пока по желанию, а потом, думаю, и принудительно — будет вживляться в мозг, как чип. Беседа исчезнет как жанр, да и сейчас уже каждый второй ловит себя на том, что гости приходят, а говорить не о чем.