
Книги о христианстве и христианах
BraginaOlga
- 195 книг

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
Да, название книги не обмануло. Это действительно поющее сердце человека, бесконечно влюбленного в окружающий мир, в людей и в Бога.
Я ожидала, что рассуждения Ивана Ильина будут более рациональными и немного даже сухими, что ли. Но он, вопреки всему, оказался настоящим лириком и трепетным поэтом - чем-то его записи (особенно про облака, ночь и горное озеро) до боли напоминают акафист "Слава Богу за все".
Но были и серьезные статьи, например, о справедливости и равенстве, где Ильин уже более "рассудочно" говорит о человеческой природе и личностных особенностях человека.
Немного утопично, но очень правильно по сути своей. Вообще, Ильин пишет не для всех. Объект его внимания и исследования - человек гармоничный, возвышенный, интеллигентный, умный, способный к самостоятельному мыслительному процессу и самокритике, человек вдумчивый и развивающийся, тонко чувствующий мир и окружающих. Оттого (среди прочего) Ильин так остро воспринял "красную" революцию, которую делала "Наполовину "заячья падаль", наполовину орангутаньё". З. Гиппиус (с) запись от 22 января 1918 г.".
То, что пишет Ильин можно сравнить с "Письмами о добром и прекрасном" Лихачева или "Загляни в свое сердце" о. Иоанна (Алексеева). С последним, конечно, в меньшей степени, потому что Ильину как и любому мирскому человеку далеко до той особой монашеской простоты, которой полны письма валаамского старца. Но это нисколько не умаляет его философские рассуждения. В них нет ни капли назидательности или упрека, только призыв к созерцанию. Вглядеться в привычные вещи широко открытыми духовными глазами. Жить в естественном ритме. Больше чувствовать, но подчинять эти чувства не сиюминутным эгоистичным страстишкам, а Высшей истине.

Чудесная книга! Наверное, у меня просто не хватит слов, чтобы о ней написать то, что я чувствую после прочтения. Я не могу привести ни одну цитату, ибо здесь ничего нельзя вырвать из контекста. Эта книга - радость, мудрость, искренность, свет... Это песня, исходящая из сердца и проникающая в сердце, минуя мозг. Она попала ко мне в руки именно тогда, когда я больше всего в ней нуждалась. Какие-то моменты в ней мне оказались особенно близки, т.к. я их либо уже пережила, либо как раз сейчас переживаю и ищу ответы на мои внутренние противоречия. Кажется, ответы постепенно находятся.
А книгу я занесла в "любимые".

Это особая форма литературы - медитативное, спокойное проникновение в суть явления, не полыхающее оригинальностями и афористичностью. При поверхностном взгляде, при спешке текст покажется слишком очевидным, не заслуживающим внимания.
Но не обманывайся, читатель.
Иван Александрович Ильин идет ровной, прямой тропинкой в самую глубь - в чащу, за которой обрыв, а там...
Если мы хотим погрузиться в воду, у нас два пути. Можно медленно зашагать прочь от берега, постепенно вручая водоему всего себя - от лодыжек до макушки. Можно махом ворваться в стихию, разметая брызги или вонзаясь в гладь - предварительно воспарив над ней с помощью какой-нибудь кочки.
Если бы хотим погрузиться в понятие/предмет/явление/событие, в нашем распоряжении все те же два пути. Со вторым поможет разве что поэзия, язык которой - лишь наполовину человеческий и которая поэтому способная подбросить вас в воздух и метнуть в нужную сторону как бумажный самолетик.
Ильин идет первым путем. Он берет предельно простую, почти неделимую тему - и входит в нее как входят в холодную воду, передвигаясь так медленно, как только возможно. Через очевидные описания, переживания и характеристики мы прекращаем искать в описываемом что-то новое, нам доселе неизвестное и открываемся восприятию описываемого как такового. Ильин, если хотите, не говорит о том, какие удивительные стороны есть, например, у океана. Он говорит о том, что такое океан. Прежде чем понять, что луна похожа на лицо, я должен понять, что она похожа на круг. Созерцание обращено не только на вспышки, но и на ровный свет.
В связи с описанным выше книга не читается с наскоку, ее надо дозировать. Если превратить путешествие по тексту в полет, эффект вдумчивого присутствия может исчезнуть. Откройте ее как окно - и смотрите на рассвет. Потом закройте - и дождитесь готовности увидеть закат. Через какое-то время обратитесь к саду, погруженному в ровное дыхание ночи. Еще через какое-то вдохните в себя жаркие ароматы полудня. Не превращайте созерцание в калейдоскоп или водопад.
Каждый думающий человек просто обязан хотя бы изредка прибегать к методу "созерцания по Ильину": садиться напротив привычного и "понятного" явления - и вникать в него, мысленно перетекая в самую его сердцевину, входя в него как в дом с множеством комнат и коридоров, ближние из которых нам могут быть и вправду знакомы, но не пройдя которые вглубь не попадешь. А что там, в глубине - Бог знает.

По чтению можно узнавать и определять человека. Ибо каждый из нас есть то, что он читает; и каждый человек есть то, как он читает; и все мы становимся незаметно тем, что мы вычитываем из прочтенного, — как бы букетом собранных нами в чтении цветов...

Обычно думают, что чтение доступно всякому грамотному... Но, к сожалению, это совсем не так. Почему?
Потому, что настоящий читатель отдает книге свое свободное внимание, все свои душевные способности и свое умение вызывать в себе ту верную духовную установку, которая необходима для понимания этой книги. Настоящее чтение не сводится к бегству напечатанных слов через сознание; оно требует сосредоточенного внимания и твердого желания верно услышать голос автора. Одного рассудка и пустого воображения для чтения недостаточно. Надо чувствовать сердцем и созерцать из сердца. Надо пережить страсть — страстным чувством; надо переживать драму и трагедию живою волею; в нежном лирическом стихотворении надо внять всем вздохам, вострепетать своею нежностью, взглянуть во все глуби и дали; а великая идея может потребовать не более и не менее как всего человека.
Это означает, что читатель призван верно воспроизвести в себе душевный и духовный акт писателя, зажить этим актом и доверчиво отдаться ему. Только при этом условии состоится желанная встреча между обоими, и читателю откроется то важное и значительное, чем болел и над чем трудился писатель. Истинное чтение есть своего рода художественное ясновидение, которое призвано и способно верно и полно воспроизвести духовные видения другого человека, жить в них, наслаждаться ими и обогащаться ими. Искусство чтения побеждает одиночество, разлуку, даль и эпоху. Это есть сила духа — оживлять буквы, раскрывать перспективу образов и смысла за словами, заполнять внутренние «пространства» души, созерцать нематериальное, отождествляться с незнаемыми или даже умершими людьми и вместе с автором художественно и мыслительно постигать сущность богозданного мира.
Читать — значит искать и находить: ибо читатель как бы отыскивает скрытый писателем духовный клад, желая найти его во всей его полноте и присвоить его себе. Это есть творческий процесс, ибо воспроизводить — значит творить. Это есть борьба за духовную встречу; это есть свободное единение с тем, кто впервые приобрел и закопал искомый клад. И тому, кто никогда этого не добивался и не переживал, всегда будет казаться, что от него требуют «невозможного».
Искусство чтения надо приобретать и вырабатывать в себе. Чтение должно быть углублено; оно должно стать творческим и созерцательным. И только тогда нам всем откроется его духовная ценность и его душеобразующая сила. Тогда мы поймем, что следует читать и чего читать не стоит; ибо есть чтение, углубляющее душу человека и строящее его характер, а есть чтение разлагающее и обессиливающее.

Да, всё, что есть в мире великого, живёт в молчании. И говорит тишиною.
















Другие издания


