Шантарам. Том 2

Счастье это гиперактивное дитя довольства.

Но вера, в отличие от надежды, может умереть. И когда вера умирает, обычно с ней вместе умирают и неразлучные спутники:постоянство и преданность.

.... нет таких ходячих недоразумений, которые не заслуживали бы любви.

Как же глупо пытаться любить, когда единственный по-настоящему любимый человек, посланный тебе судьбой, затерялся где-то в городских дебрях совсем  недалеко от тебя. Отчаянная глупость- любить кого-либо вообще. Любовь не признает удачных или неудачных попыток:она приходит к нам внезапно и неотвратимо.

Когда приходит твой час и тебе некого умолять или винить, ты понимаешь, что к финалу своей жизни все мы приходим, имея лишь малую толику сверх того, с чем мы появились на свет. И это малая толика, добавленная к нашей изначальной сущности, и есть наша личная история, принадлежащая только нам самим а не рассказанная кем-то ещё.

Нашу связь нельзя было назвать гармоничное: Лиза не была влюблена в меня, а я не мог любить её. Но по ночам нам было хорошо друг с другом, как зачастую и при свете солнца;и никто из нас не чувствовал себя использовании или нежеланным.

Мы обменивались любовными ласками, которые хотя бы создавали иллюзию любви. Мы оба знали, что когда-нибудь этому придет конец, и потому, наверно, позволяли своим телам  высказывать вещи, которые не могли высказать наши сердца.

Нет такого места, где не было бы войны, и нет человека, которому не пришлось бы воевать. Всё, что мы можем сделать, - это выбрать, на чьей стороне драться. Такова жизнь

Жених только что заточил кинжал, которым отец невесты станет учить его уму-разуму, если он будет плохо с ней обращаться. – Хороший обычай, – задумчиво сказал я. Это не обычай, – поправил меня Кадер со смехом. Эта идея принадлежит отцу невесты. Никогда раньше не слышал ни о чем подобном. Но если сработает, может стать обычаем.

Я сказал, сидя рядом с рыдающим Прабакером в его такси, что маленький человек тот, кто ненавидит других, а большой – тот, кто любит, и что он один из самых больших людей, каких я знаю, потому что в нём нет ни капли ненависти. Я сказал ему, что чем дольше я его знаю, тем больше и больше он мне кажется, и объяснил, как редко это бывает. Я шутил и старался рассмешить его, пока его обычная улыбка, необъятная, как самое большое желание ребёнка, не осветила его круглое лицо.