Клуб неисправимых оптимистов

Поляки ненавидели русских, те питали к ним отвращение, болгары терпеть не могли венгров, которые их игнорировали, немцы гнушались чехами, которые презирали румын, которые плевать на это хотели

порции были такие огромные, что потом целых два дня не хотелось есть.

В разговорах о папином семействе они всегда напускали на себя многозначительный вид и поджимали губы, и я долго думал, что там творятся тайные постыдные мерзости

— Коммунизм — прекрасная идея, Мишель. Слово «товарищ» наполнено глубинным смыслом. А вот люди никуда не годятся.

Все, кого я любил, исчезли один за другим, испарились или покинули меня. Может, я сам виноват? Не сумел внушить любовь, оказался плохим другом. Я никого не смог удержать. От тех, кого любишь, вот так запросто не избавляются, значит меня не за что было ценить.

Все истории имеют продолжение.

Худшее — впереди. По сравнению с тем, что тебя ждет, настоящее — каким бы оно ни было — тихая услада.

Я тогда не знал, что между Сартром и Камю следовало выбирать – как между «Реймсом» и парижским «Рейсинг клубом», «рено» и «пежо», бордо и божоле, русскими и американцами, причем выбор делался раз и навсегда.

Разница между нами и остальными заключается в одном: они - живые, мы - выжившие. Если ты выжил, грех жаловаться на судьбу, это было бы оскорблением тех, кто остался там.

Саша был «другим», его темперамент никто не назвал бы славянским. Он не выходил из себя, говорил тихим, хорошо поставленным, чуть усталым голосом, глядя на собеседника с насмешливой улыбкой