Война и мир. Том 2

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
  - Ах, сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо им вас попотчевать. Извините, виконт, я буду рассказывать по-русски;иначе пропадет вся соль анекдота.
  И князь Ипполит начал говорить по-русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановилисья: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
  - В Москве есть одна бариня, мадам. И она очень скупо. Ей нужно было иметь два лакея за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела девушка, еще большой росту. Она сказала...
  Тут князь Ипполит задумался, видимо, с трудом соображая.
  - Она сказала... да, она сказала: "Девушка, надень ливрею и поедем со мной, за карета, делать визит.".
  Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
  - Она поехала. Незапно сделалась сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинные волосы расчесались...
  Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
  - И весь свет узнал...
  Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказал и для чего его надо было рассказать непременно по-русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.

Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812-го года,
та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.