Повести. Рассказы

За вами идти? Да на край света. Пинайте меня вашими фетровыми ботинками, я слова не вымолвлю.

Но вот мгновение, и кокаин в крови по какому-то таинственному закону, не описанному ни в какой из фармакологий, превращается во что-то новое. Я знаю: это смесь дьявола с моей кровью.

Сейчас лунная ночь. Я лежу после припадка рвоты, слабый. Руки не могу поднять высоко и черчу карандашом свои мысли. Они чисты и горды. Я счастлив на несколько часов. Впереди у меня сон. Надо мною луна и на ней венец.Ничто не страшно после уколов.

— Ну и что же он говорит, этот ваш прелестный домком?
— Вы его напрасно прелестным ругаете!

— О-о-о!.. Етит твою мать, профессор!!!

Я тяжко раненый при операции.

Я счастлив на несколько часов. Впереди у меня сон. Надо мною луна и на ней венец. Ничто не страшно после укола.

...Если акушер при введении руки в матку, вследствии недостатка простора или под влиянием сокращений стенок матки, встречает затруднения к тому, чтобы проникнуть к ножке, то он должен отказаться от дальнейших попыток к выполнению поворота...

Хорошо. Если я сумею даже каким-нибудь чудом определить эти "затруднения" и откажусь от "дальнейших попыток", что, спрашивается, я буду делать с захлороформированной женщиной из деревни Дульцево?

Что же это делается на белом свете? Видно, помирать-то ещё рано, а отчаяние – и подлинно грех.

Прибежит машинисточка, ведь за 4,5 червонца в бар не пойдёшь. Ей и на кинематограф не хватает, а кинематограф у женщины единственное утешение в жизни.