Французская философия и эстетика ХХ века. Выпуск 1

Анри Бергсон, Эммануэль Мунье, Морис Мерло-Понти

Все три произведения, объединенные в одну книгу и выпускаемые издательством «Искусство», принадлежат французской философии XX века. Их публикация полностью отвечает целям программы «Пушкин», предназначенной для издания французских произведений на русском языке, которая была предпринята три года назад Министерством иностранных дел Франции и Посольством Франции в Москве. Эта программа отвечает научной необходимости — познакомить российского читателя с произведениями французских писателей XX века...

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,5

3 оценки

5
67%
4
33%
3
0%
2
0%
1
0%

Ваша оценка

Прочитали 5Хотят прочитать 16

Рецензии

Аноним6 апреля 2022 г.
Человечество смеясь расстается со своим прошлым
Попробуйте, Аарон, попробуйте найти у Бергсона суждение о музыке более ясное, чем в его «Философии смеха», которая тоже, как известно, ясностью не отличается.
"Маленькая хозяйка большого дома" Дж. Лондон
Анри Бергсон, философ и Нобелевский лауреат, из числа фигур, с которыми неспециалисты могут за всю жизнь и не столкнуться. Но в книгах, особенно относящихся к началу ХХ века, на упоминание о нем то и дело натыкаешься. Потому, для человека читающего, знакомство с Бергсоном, его идеями и биографией - не отвлеченное знание, какое не найдешь, куда приткнуть, но утилитарное, дающее ключ ко множеству дверей. За которыми, в свою очередь, открываются анфилады комнат.
Красиво сказала. Но если чтение - один из способов эскапизма, лучше обустроить свое убежище королевскими чертогами, чем душной каморкой, в которой, шагни вперед или в сторону - упрешься в стену. Такой взгляд на вещи, к слову, в русле бергсоновых идей о внедрении в интимную сущность предмета непосредственным, интуитивным его переживанием. Об элитарности культуры, "божественном даре", позволяющем освоить мощь творческой эволюции, доступную немногим.
Биография французского еврея, Бергсона, скорее обычна для академического ученого, более всего озабоченного штудиями: учился-учился-учился, окончил Эколь Нормаль, после преподавал там и в разных других местах. В тридцать лет защитил две диссертации (одну на латинском языке), потом регулярную профессорскую работу оставил по состоянию здоровья, но много ездил по миру с лекциями, в 1911 стал объектом антисемитской травли, на выпады врагов мудро и с поистине философским стоицизмом, не реагировал.
Я сказала "скорее обычна", это кроме финала. Потому что закат жизни великого ученого. члена Французской Академии и нобелианта совпал с началом Второй Мировой. После капитуляции Франции, он возвратил правительству свои ордена и награды и отказался от предложения властей вывести из-под действия антиеврейских эдиктов - были, оказывается, такие возможности для избранных. Но, проповедуя избранность духа, в части тела ученый предпочел остаться со своим народом. Отстоял многочасовую очередь, чтобы зарегистрироваться евреем и вскоре умер в оккупированном Париже от пневмонии.
Суть бергсоновского учения, костяк ее, составляет Жизнь как подлинная и первоначальная реальность. Это важное отличие от абсолютного большинства философских систем, провозглашающих приоритет Духа (Платон и его последователи) или Материи (Аристотель и присные). По Бергсону, дух и материя - производные жизни, продукт ее распада. Познание реальности, таким образом, невозможно средствами интеллекта, но ее можно воссоздать посредством Интуиции.
Одним из ключей к его философии стало понятие Времени, которое разделяется на Физическое (измеряемое) и Чистое время жизненного потока. Серьезное влияние учение Бергсона оказало на Пруста с его "Поисками утраченного времени". Ну, вы помните: мадленки, размоченные в ромашковом чае, треснувшая плита во дворе замка Германтов, колоколенки в Комбре. В философии наиболее заметным его последователем стал Мераб Мамардашвили с пронизанной бергсоновыми мотивами "Топологией пути".
"Смех" не трехчастный трактат, но три статьи, объединенные размышлениями о природе смеха и анализирующие, главным образом способы производства комического. До Бергсона исследованиями природы смеха занимались многие философы, начиная от Аристотеля. В моем ограниченном философском континууме книжника-самоучки, понимание и трактовка темы Бергсоном представляются во многом перекликающимися с работой Кьеркегора "О понятии иронии", однако это капля в море, в "Приложении" к изданию приведен внушительный список наиболее значимых работ по теме за тридцать лет, предшествовавших выходу книги.
"О комическом вообще. Комическое форм и комическое содержания. Заразительность смеха" . Постулаты: 1. Комическое не существует вне собственно человеческого. 2. Равнодушие - естественная среда смеха, комическое для полноты своего действия требует как-бы кратковременной анестезии сердца, ообращаясь к чистому разуму. 3. Разум, к которому обращается комическое, должен находиться в общении с разумом других людей. 4. Комическое обезличено, типично. Если в драме мы сопереживаем герою, то в комедии смеемся над типажом. 5. Комическое неразрывно связано с игрой. 6. Комическое - инструмент которым общество регулирует отношения своих членов, приводя к следованию некоему образцу из страха быть осмеянным, в случае несоответствия ему. Источники смешного: механистичность, уродство, гротескное преувеличение, контрасты, неожиданное словоупотребление.
"Комическое положения и комическое речи". В качестве основных положений, к которым прибегает комедия, чтобы "сделать нам смешно", автор выделяет: 1. Чертика на ниточке - прием, восходящий к Гиньолю, героя сбивают с ног, но он всякий раз поднимается и продолжает нести свою галиматью. 2. Картонного плясуна - герою, который кажется себе (и поначалу нам) самостоятельным некто водит за нос. 3. Повторение - сочетание обстоятельств, которые раз за разом возобновляются, идя вразрез с течением жизни (ты женат на мадам "не той", которая всякое утро жарит тебе подгоревшую яичницу, ценой нечеловеческих усилий меняешь все в своей жизни, встречаешь мадам Идеал и... заканчиваешь тем, что она жарит тебе всякое утро подгоревшую яичницу). 4. Инверсию (обкраденный вор, и всякое такое).
Комическое в речи. Различаем Остроумное и Смешное второе вызывает смех над сказавшим, первое - над третьим лицом или (в исключительных случаях) над нами самими. Остроумие предполагает способность мыслить драматически. 1. Всякий раз, когда в форму общеупотребительной фразы вкладывается нелепая мысль, получается комическая фраза. 2. Мы всегда смеемся, если наше внимание отвлекается в сторону физических качеств человека, тогда как речь идет о его духовной стороне. 3. Понимать в буквальном смысле то, что употребляется в переносном (- Он гонится за остроумием. - Ставлю на остроумие). 4. Комизм, создаваемый перемещением, перемещение в разговорном языке есть то же, что повторение в комедии: говорить о мелких вещах, как если бы они были крупными и о крупных - как если бы были мелкими (Диккенс, Теккерей часто использовали этот прием).
"Комическое характера". Двойственный характер комического: не принадлежит целиком ни искусству, ни жизни, будучи тесно связано с тем и другой. Комедия перенаправляет внимание с общего на частное, с леса на деревья. В отличие от искусства, комедия не бескорыстна, служит цели общества обтесывать под свой формат людей, из этого формата чем-то выступающих. Смех как пена - появляется на поверхности, сигнализируя о неких недостатках. Чистого смысла в нем немного, но он на виду.
Резюмируя: понимаю, что рассказывать о философском сочинении средствами сетевого поста - не самая удачная идея. Но у меня сложилось так, что пришлось это сделать, и я рада, что Бергсон теперь у меня в уме и сердце.

Смех искрится, как пена. Он — веселье. Но философ, который собирает его, чтобы испробовать, найдет в нем некоторую дозу горечи.
Читать далее
43
977
Аноним15 февраля 2021 г.
Трансцендентное основание для объективного восприятия
Если хочешь получить представление о взглядах философа кратчайшим путём, имеет смысл прочесть самое видное его произведение плюс самое последнее. "Око и дух" - последняя работа Мориса Мерло-Понти, и, как сказано в предисловии, "даёт достаточно полное представление о философии Мерло-Понти, особенно о содержании и стиле её позднего периода" и "обращается к главной теме", освещённой в книге Морис Мерло-Понти - Феноменология восприятия (сборник) .
Оценка "отлично" не выражает того глубокого интеллектуального удовлетворения, того восхищения и признательности за то, что такие ученые как Мерло-Понти не только существуют, но всё более и более пополняют мой личный список.
На текст Мориса Мерло-Понти можно взглянуть как на картину, на которой есть что-то на переднем плане, что на поверхностный взгляд можно определить как "искусствоведческое исследование" (конкретный художник, конкретная картина). Впрочем, там появляются не только имена художников Сезанна, Клее и др., но и в значительной степени характеристика философии Декарта. Что говорит о том, что художники сами по себе здесь не при чем. А творчество художников нужно автору для иллюстрации чего-то другого. (В этом Мерло-Понти вторит Мишелю Фуко в его Мишель Фуко - Это не трубка . Впрочем, скорее Фуко вторит Морису Мерло-Понти.) И если обратить внимание на бэкграунд, можно даже вполне недвусмысленно понять профилирующую мысль. Когда мысль совершенно ясна, читатель попадает в немного неудобное положение - выразить прямолинейно то, о чем Мерло-Понти прямолинейно говорить не хотел. Хотя что может быть более прямолинейным, чем первый же абзац текста, выражающий его главный посыл:

Наука манипулирует вещами и отказывается вжиться в них. Она создает для себя их внутренние модели и, осуществляя над этими своими условными обозначениями, или переменными, те преобразования, которые с ними разрешено совершать по исходному определению, лишь изредка, от случая к случаю соотносится с действительным миром.
Однако, не спорю. Это можно пропустить мимо ушей, поскольку дальнейший текст слишком сильно акцентирует внимание на... нет, не творчестве художников... а на их творческом ВИДЕНИИ, на их восприятии действительности. И это играет тут двоякую роль:
- во-первых, служит прекрасным наглядным "материалом" для той мысли, которую хочет донести автор;
- во-вторых, не плохо шифрует его мысль под искусствоведческую работу, чтобы донести её только тем, кто не ограничиваясь первым планом, увидит "бэкграунд". Иными словами, этот удивительный текст требует того самого многомерного (творческого) восприятия, которому посвящён, чтобы быть понятым правильно и понятым до конца.
Когда Око видит, а Дух не подключился, результат может получиться малоэффективным. Например, увидев, а скорее нащупав хобот у слона (а наука ведь часто именно нащупывает, а не видит) можно привести целый список возможных вариантов, что это может быть такое, и не факт, что окончательный ответ окажется правильным, ибо по каким-то важным параметрам нащупанное может соответствовать чьей-то теории, которую он жаждет доказать, и, согласно которой, хобот может оказаться чем-то другим. И эта теория будет принята за неимением другой, даже если парамерты сошлись лишь поверхностно (пример, принятое "научное" представление об интуиции как автоматически выдаваемой информации из лично накопленного опыта и приобретенных знаний). Теория, даже если она трещит по швам, будет существовать до тех пор, пока не найдётся достойная ей замена. С интуицией сложно, она чересчур связана с трансцендентным, а трансцендентное и научный подход несовместимы. О том-то и речь в этом тексте Мерло-Понти. Трансцендентное чутьё художника стереотипно и предубеждённо отбрасывается, как ненаучное. Мерло-Понти же хочет обяснить, что нельзя отделять научное восприятие от творческого. Творческое - ТО САМОЕ восприятие, наиболее широкое и объективное (наиболее глубокое - Мерло-Понти употребляет именно понятие глубины) восприятие, и если его отбрасывать, то восприятие становится ограниченным. Но если подключился ещё и Дух, то по каким-то едва уловимым или неуловимым для технических средств нюансам он сразу определяет, что нащупанное - именно хобот и ни что другое. Думаю, что такой пример лично от меня, основанный на известной притче, не так уж плох. И он иллюстрирует то, что хочет сказать Мерло-Понти с той разницей, что я делаю это гораздо более прямолинейно и, разумеется, иными словами.
Кто-то спросит, а в чем проблема? Как можно восприятия отделять, восприятие оно и есть восприятие, даже если научное восприятие грубо приписывается левому полушарию, а творческое - правому, то полушария ведь сообщаются между собой? Хорошо, что Мерло-Понти - не прямолинеен, тогда ему пришлось бы отвечать на этот вопрос. Но преимущества нашего времени состоит в том, что ответ на этот вопрос буквально недавно уже дан. И вовсе не философом, а психиатром и исследователем человеческого мозга Йэном МакГилкристом в своём объёмном труде - The Master and His Emissary: The Divided Brain and the Making of the Western World , который ещё не переведён на русский язык и многими видными деятелями назван "революционным". Макгилкрист рассматривает здоровый мозг без каких-лтбо серьёзных отклонений и говорит, что полушария, отвечая за два разных восприятия, не работают сообща, а (часто, нередко, как правило? статистику можно опустить) являются взаимоисключающимися в зависимости от того, какое восприятие - в самом широком или в узком контексте выбирает человек. То есть одно полушарие блокирует другое. Тогда и получается, что левое полушарие, на которую так уповает "научномыслящий" человек блокирует то самое транцендентное восприятие, наиболее широкое, глубокое и объективное, о котором пишет Мерло-Понти, и которое свойственно правому полушарию. И именно правое полушарие, а не левое, МакГилкрист называет главным, ведущим: в то время как левое всего лишь обрабатывает имеющуюся информацию, правое полушарие корректирует и направляет логику левого полушария, чтобы ту не занесло в дебри субъективных рассуждений. В идеале, если оба полушария хорошо развиты они дополняют друг друга и помогают друг другу для пущей объективности. Но часто встречается перекос: одно полушарие развито хорошо, а другое дрвольно так себе. И тогда развитое полушарие блокирует восприятие второго полушария. (Впрочем, можно предположить, что причиной может быть не только недостаточная развитость полушария, но и психологические установки, которые действуют как гипноз.)
Всё это может показаться кому-то оскорбительным (если, конечно, он признает, что не дружит с правым полушарием), однако, можно обижаться на меня, читательницу, которая выразила мысль Мерло-Понти гораздо более чётко и прямолинейно, или на самого Мерло-Понти и ещё целый список учёных-философов, когда сами они предпочли выразить профилирующую тут мысль завуалированно. Тогда обижаться придётся ещё и на МакГилкриста. (Кстати, книгу Митио Каку - Будущее разума я не смогла оценить выше, чем на "удовлетворительно", потому что там он всё ещё руководствуется информацией, что полушария сообщаются, не учитывая очень серьёзную поправку, сделанную МакГилкристом, впрочем, не только поэтому.)
"Сегодня как никогда наука чувствительна к интеллектуальным модам". - говорит Мерло-Понти. К этому я скажу, Ричард Докинз - это мода. Проходящая мода. Одно дело популяризировать теорию эволюции. (Насколько она нуждается в этом - уже другой вопрос.) Другое дело использовать эту теорию для продвижения своих недальновидных взглядов. Теория эволюции для Докинза - не цель, а средство, чтобы "доказать" взгляды, которые не выдерживают критики при ближайшем рассмотрении даже на уровне логики. Ну, при чем тут Мерло-Понти? При том, что первым же абзацем он высказывает то, что Ричарду Докинзу и ему подобным стоило бы учитывать и заниматься исключительно своей сферой деятельности, оставив в покое веру в Бога. (Вера в Бога основана на том самом трансцендентальном восприятии, о котором пишет Мерло-Понти.)
Читать далее
25
871
Аноним14 мая 2025 г.
Философия, но никак не психология, и уж тем более социология
Смех Бергсона – философский эстетический труд. И это грустно! Его ценность в этом случае сильно падает для меня, т. к. мне больше интересны воззрения на смех и комическое с точки зрения психологии и социологии, однако это произведение стало для меня катализатором для построения собственной теории смеха, который не так сильно освещён в психологической литературе и является довольно сложной структурой. Читал я не один. Было очень интересно послушать мнение человека, хорошо разбирающегося в философии того времени, он поделился ценными замечания о значении “Смеха” в философских воззрениях Анри Бергсона, и... почему не стоит читать эту книгу у него первой :D. Для тех, кто хочет получить конкретные инструменты для создания комического в творческих целях Бергсон может предложить широкий инструментарий, однако полное понимание его воззрений (именно воззрений) на Смех не будет понятным без изучения других его философских произведений.
С точки зрения психологии и социологии, по моему мнению, книга попала в молоко и совершенно не раскрыла сущность Смеха, не говоря уже о его природе (что мне видится гораздо более трудной задачей). Она даже не даёт представления о значимости смеха в жизни человека. Оно там есть… но очень поверхностное. Сам Бергсон по этой книге представляется мне очень чувственным французом-интеллектуалом, который тонко подмечал и писал о жизни, иногда вскрывая очень занимательные факты. Возможно, будь его произведение книгой изначально, а не набором газетных статей, писавшихся в том числе с нативной рекламой, я думаю, что он бы точно смог раскрыть природу смеха. Ну не может человек, так тонко чувствующий мир, и показывающий это в своей первой и последних статьях сказать, что это всё, что он о смехе думает. Скорее всего для него этот уже давно решённый вопрос, имеющий значение только как инструмента построения его философской мысли, экспериментов с формой и дидактикой.
Рекомендую к прочтению. Книга хорошая. Скорее всего вам будет очень скучно после первой статьи, но оно того стоит. В конце тоже будет очень увлекательно и живо.
Читать далее
8
235

Все рецензии

Цитаты

Аноним13 октября 2020 г.
перестать изменяться — значит перестать жить
16
2,1K
Аноним15 октября 2020 г.
ничто не обезоруживает так, как смех
14
1,9K
Аноним13 октября 2020 г.
Нет, следовательно, такого жизненного, серьезного, даже драматического положения, которое фантазия не могла бы сделать комическим
11
1,7K