Тьма в конце туннеля

Самая большая вина русского народа в том, что он всегда безвинен в
собственных глазах. Мы ни в чем не раскаиваемся, нам гуманитарную помощь
подавай. Помочь нам нельзя, мы сжуем любую помощь: зерном, продуктами,
одеждой, деньгами, техникой, машинами, технологией, советами. И опять
разверзнем пасть: давай еще!..
Может, пора перестать валять дурака, что русский народ был и остался
игралищем лежащих вне его сил, мол, инородцы, пришельцы делали русскую
историю, а первожитель скорбных пространств или прикрывал голову от
колотушек, или, доведенный до пределов отчаяния, восставал на супостатов?
Удобная, хитрая, подлая ложь. Все в России делалось русскими руками, с
русского согласия, сами и хлеб сеяли, сами и веревки намыливали. Ни Ленин,
ни Сталин не были бы нашим роком, если б мы этого не хотели.

Что с тобою творится, мой народ! Ты так и не захотел взять свободу,
взять толкающиеся тебе в руки права, так и не захотел глянуть в ждущие глаза
мира, угрюмо пряча воспаленный взор. Ты цепляешься за свое рабство и не
хочешь правды о себе, ты чужд раскаяния и не ждешь раскаяния от той нежити,
которая корежила, унижала, топтала тебя семьдесят лет. Да что там, в массе
своей -- исключения не в счет -- ты мечтаешь опять подползти под грязное,
кишащее насекомыми, но такое надежное, избавляющее от всех забот, выбора и
решений брюхо.
Во что ты превратился, мой народ! Ни о чем не думающий, ничего не
читающий, не причастный ни культуре, ни экологической заботе мира, его
поискам и усилиям, нашедший второго великого утешителя -- после водки -- в
деревянном ящике, откуда бесконечным ленточным глистом ползет одуряющая
пошлость мировой провинции, заменяющая тебе собственную любовь, собственное
переживание жизни, но не делающая тебя ни добрее, ни радостней...

Народ, считавшийся интернационалистом, обернулся черносотенцем-охотнорядцем. Провозгласив демократию, он всем существом своим потянулся к фашизму. Получив свободу, он спит и видит задушить ее хилые ростки: независимую прессу и другие средства информации, шумную музыку молодежи, отказ от тошнотворных сексуальных табу. Телевидение завалено требованиями: прекратить, запретить, не пускать, посадить, расстрелять — рок-певцов, художников-концептуалистов, композиторов авангарда, поэтов-заумщиков, всех, кто не соответствует нормам старого, доброго соцреализма.

Тогда я понял, что такое женственность — это присутствие женского начала, женской тайны в каждом слове, ин­ тонации, жесте, улыбке, вскиде головы, взгляде. Немно­ гие женщины награждены этим свойством. Большинство слишком серьезно принимают тяготы повседневности, будь то воспитание ребенка, отношения с мужем, забота о душевном самочувствии родителей, материальные тя­ готы, мнение окружающих, даже уборка квартиры, поход в магазин или на рынок, готовка пищи. Это очень хоро­ шие, положительные женщины, что растворяются в днев­ ном существовании в ущерб себе, своей внешности, без­ заботному блеску глаз, сохранности тела, они совершен­ но забывают, что главная жизнь творится ночью. Когда же они чуть стареют, то превращаются в тех бедняжек, о которых Жан Жироду сказал: "раздеваясь, эти женщины надевают свой самый безобразный наряд — наготу".