Башня шутов

Хоть сколь угодно времени истечет, ничто лжи в истину не превратит.

Творец создал нас по образу и подобию, но позаботился об индивидуальных свойствах.

- Не хотите ли взять ее в жены? Не пришлась по вкусу?

• Пришлась, а как же, - сально ухмыльнулся раубриттер. - Но женитьба - могила любви. Поэтому я стою за то, чтобы ее просто-напросто коллективно оттрахать.

Конец света наступит в июле. Точнее: шестого июля. В пятницу. В полдень.

• Какого года?
• Текущего, святого. Тысяча четыреста двадцать пятого.
• Таааак, - потер подбородок Шарлей. - Однако, понимаете ли, есть небольшое "но".
• Это какое же?
• Сейчас сентябрь.
• Это не доказательство.
• И уже миновал полдень.

• Я знал, что нет смысла метать бисер перед неучами. Прощайте.

"- ...А впрочем, может, они и правы? Псякрев, их организация существует без малого полторы тысячи лет. Хотя бы уже по этой причине они не могут ошибаться.
— А с каких это пор, — прищурился Шарлей, — годы лечат глупость?"

"Начинай играть в шахматы. Это будет тебе по душе. Тут черные, там белые, а все поля квадратные."

Огромная фигура в черной рясе полностью скрылась в свалке. Однако брат Иннокентий, хоть ему и крепко доставалось со всех сторон, отвечал так же крепко и вовсе не по-христиански, совершенно вопреки августинскому закону смирения.
Видя это, не выдержал и старичок приор. Он покраснел как вишня, зарычал аки лев и кинулся в гущу боя, колошматя направо и налево палисандровым посохом.
– Pax! – верещал он, колотя. – Pax! Vobiscum! Возлюби ближнего своего! Proximum tuum! Sicut te ipsum! Сукины дети!

– Не смей ее бить, Стерча! – закричал Рейневан голосом ломким и панически дрожащим от парализующего чувства бессилия, вызванного полунатянутыми штанами.

– С кобылицей в колеснице фараоновой («Песнь Песней» Соломона), – прошептал он, наклонившись к ее шее, прекрасной, как столп Давидов. – Я уподоблю тебя, возлюбленная моя.

И уподобил.

…приближался он не хуже недавно упомянутого святого Георгия, атакующего дракона направленным копьем.