Исповедь. В чем моя вера? Что такое искусство?

Замечательная книга. Замечательно, как недюжинный ум бьется над вопросом о смысле жизни. И хотя у автора опускаются руки, тем утешительнее его попытки. И оттого многие верные вещи кажутся вернее, что найдены мучительным поиском "для себя". Выходит, что литературное морализаторство Толстого продиктовано запросом на дидактическую литературу, а ему самому бывает тошно рядиться в гуру, и соблазнительно, а ответов так и нет до самого конца. Теперь смогу иначе смотреть на Толстого - уважительней и теплее, даже, быть может, читать сумею.

Льва Николаевича Толстого посещали мысли о самоубийстве в то время, когда у него было всё, что необходимо человеку для счастья: "любимая и любящая жена, хорошие дети, большое имение", он был известен и уважаем, обладал крепким здоровьем.
Сложно представить, но именно в это время Лев Николаевич перестал ходить на охоту с ружьём, чтобы не застрелиться, вынес из своей комнаты шнурок, чтобы не повеситься на перекладине между шкафами.
Почему Л.Н. Толстой хотел покончить жизнь самоубийством? Как ему удалось вновь обрести смысл жизни? Что сподвигло его начать масштабный труд "Соединение и перевод четырёх Евангелий", за который писатель был отлучен от церкви?
Ответы на эти и многие другие вопросы вы найдёте в книге Толстого Л.Н. "Исповедь".

Первые 2/3 читались очень гармонично – как про себя, настолько было созвучно собственному опыту, философским изысканиям и мыслям.

Упоминание самарского поместья в контексте Счастья особенно повеселило – ведь это моя привычная забота о купленном дачном участке в Самарской Луке. Из любви к месту, но в отсутствии любви к занятию возделывания земли.

А вот период второго захода в Веру уже не вызвал эффекта узнавания, хотя предпосылки и возраст похожи.

Эмоции после причастия в моем случае вызывали (и до сих пор вызывают) ощущения сравнимые с детским представлением о чуде.
Вероятно мне везёт, но каждый раз что-то срабатывает и я ненадолго перемещаюсь в мир с другой системой координат.
Боюсь потерять этот опыт.

Согласен, что у Толстого могло не возникнуть такого же ощущения.
Тут всё очень индивидуально и строить на этом теории нельзя.
Но вот практика погружения в молитву, внутреннему разговору или расхожему ныне понятию медитации сродни этому ощущению и тут точно можно системно поработать с собой и эти навыки развивать.

Граф отказывается от эпикурейства – чувственные радости жизни в представлении высокосветского общества и возвращается к образу жизни простого народа.
Безусловно - трудиться необходимо, ведь это движение.
Счастья становится значительно больше, когда это ощущение испытываешь вместе с теми, кто также двигается с тобой.
И надо признать, что Толстой далеко ушёл в развитии мышления (имел значительную славу и достаток) и очевидно чувствовал себя одиноко.

Не в плане критики, но в качестве гипотезы хочется сказать, что вариант развернуться и пойти в другую сторону - возможный, но, наверное, не единственный.
Лев Николаевич, конечно же, это понимает и молодому Бунину не советует "опрощаться": "Хотите жить простой, трудовой жизнью? Это хорошо, только не насилуйте себя, не делайте мундира из нее, во всякой жизни можно быть хорошим человеком".

Но и борьба в виде осуждения и затяжной конфронтации с руководством страны и церкви, как мне кажется, тоже не лучший вариант.
Осуждать тех, кто воюет, отстаивая суверенитет и интересы страны – пагубная история.
Ведь абсолютно очевидно, что помимо спасения собственной души есть государство, которое тоже взаимодействует с другим миром.
И мировое политическое сообществе далеко от прекраснодушной евангельской системы координат, которая близка Толстому.
Не суди - такая же важная заповедь как и Не убий.

Поэтому, на мой взгляд, интереснее искать компромиссные модели общества на стыке других подходов.
Циолковский также брал духовную систему координат за основу и добавлял туда идею Космоса, Соловьев – науку и другие вероисповедания, Достоевский фокусировался на Любви и Боге...

https://text.sharedgoals.ru/ru/p2-130-local#russiancosmism

В общем, есть и другие созидательные, Общие Цели в евангельской системе координат, которые позволяют людям уровня Толстого чувствовать достойные идеалы для движения. Босиком или с бокалом шампанского. Или и то и другое одновременно. Зависит от психотипа и жизненного опыта.

Ведь, чтобы ужиться с этими несправедливостями и несогласованностями и при этом не сойти с ума, существует понятие Парадокса.
Парадокс, который стоит поселить в своё сознание.
Парадокс бесконечной работы по объединению внутри себя двух начал - Разума и Веры.

Хотя говорить об этом, конечно же, легче, чем делать :-)

PS: последние дни Лев Толстой провёл в чтении Достоевского.

Но, по мнению Л.Н. Толстого, искусство можно испортить. Общество принимает такое искусство за настоящее, тогда как оно является лишь «подделкой под искусство». Толстой выводит новые эстетические категории, которые составляют основу его оценки: эмоциональность, заразительность, искренность, ясность. Способность вызвать у зрителя эмоции – одна из главных черт произведения «настоящего искусства». Кроме того, искусство должно быть доступным для всех.

В тесном переплетении с этими категориями находится религиозное сознание. Истинное искусство, отмечает автор, должно отражать христианские идеи — идеи о единении и братстве людей. Таковы основные «постулаты» эстетической философии Толстого.

В качестве примера «поддельного искусства» автор приводит и произведения XIX века, и признанные шедевры предшествующих эпох — работы Шекспира, Вагнера, Бетховена, Моне. Особенно остро он критикует символистов, импрессионистов и декадентов. Толстой откровенно говорит, что далеко не все его работы хороши. В противовес он ставит народное искусство, которое дарит человеку гамму разнообразных эмоций.

Искусство, действительно, должно быть эмоциональным. Но почему символ или метафора не отвечают этой задаче? Если они и непонятны сперва, разве не могут они так же вызывать эмоции, как и любые другие произведения? Не могут ли они соотноситься у зрителя/читателя/слушателя с личными переживаниями и ощущениями?

Я думаю, человек должен духовно расти вместе с искусством, а не только наполняться какими-то эмоциями. В искусстве должна быть заложена не совсем очевидная мысль, которую надо разгадать, обдумать. Отбрасывая это, искусством можно называть любое, даже плохо исполненное, произведение, если оно вызывает эмоции. Однако это не искусство, а просто творчество.

Люблю искренних и честных людей. Людей, которые не боятся быть собой. Самому себе не лгать - это одна из самых сложных задач на этой планете. Лев Николаевич становится мне всё ближе и родней лишь за то, что он не боялся быть таким, какой он был. Это религиозно-философское произведение лишь подтверждает мои слова. Порой мне было стыдно продолжать чтение, потому что я касалась чего-то невероятно личного, чем Толстой не побоялся поделиться с каждым из нас.
Я точно знаю, что буду возвращаться к этому произведению несколько раз в жизни, потому что на данный момент, где-то и в чём-то мне не хватает опыта и знаний, но я благодарна судьбе за то, что уже сейчас, я стала небольшой частью этого гениального произведения.

"Потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания - умножает и скорбь."

"Для того чтобы постигнуть истину, надо не разделяться; а для того, чтобы не разделяться, надо любить и примиряться с тем, с чем несогласен."

Важно пройти жизненный путь, по возможности сделав наименьшее количество критических ошибок. Очевидно, что лучше учится на чужих ошибках, но нельзя привыкать к чужому взгляду на мир и идти чужим путём.

Поэтому не вижу ничего зазорного в том, чтобы погружаться в чужое мировоззрение, но при первых признаках несогласия или непонимания останавливаться и внимательно разбираться в различиях.

Лев Толстой подробно описывает свой поиск ответа на вопрос о смысле жизни и это чрезвычайно интересный опыт. Особенно для тех, кто имеет схожий психотип и мировосприятие.

Этот труд стал фундаментом толстовства – течения, которое многие называли сектой и которое таковым, вероятно, не являлось. Бесспорно, что оно в заметной степени формировало общественный настрой и было манипулятивно использовано в идеологической борьбе большевиками – «Толстой как зеркало русской революции».

До этого читал «Исповедь», которая находила горячую поддержку. Расхождения возникли ближе к завершению, но принимая во внимание другой жизненный опыт, я осторожно дочитал до конца.

«Так что же нам делать?» очень ярко началось, но в первой же трети натолкнулся на глубокое несогласие с выводами. При том, что было понятно, почему Лев Толстой сделал именно такие выводы. На тот момент других вариантов, пожалуй, что и не было, но в наше время ситуация существенно изменилась.

А в этой книге на этом месте я притормозил с чтением.

Церковь между строк однозначно воспринимается как Подчинение и Долженствование (что необходимо в любой организационной структуре) без балансного противовеса в виде иррационального Таинства и Любви (что в ней также есть). В литературном виде этот путь Лев Николаевич описал в «Отец Сергий» и ходить им не стоит.

Дальше читать не стал. Тем более, что понимаю последствия этой поляризации.

В конце концов поиск Веры это Путь и торопиться не стоит.
Даже если решение не приходит в моменте, можно занять позицию исследователя.

Но начинать читать и определяться с различием в восприятии Веры, пожалуй, будет полезно всем, кто этого понимания ещё не имеет.

Именно в этом духовном росте неопределившихся и состояла изначальная цель Льва Николаевича.

Много чего в нашей жизни и так естественно, Лев Николаевич, очень мудрый и в тоже время очень глупый человек. Местами кажется что он в глубокой депрессии, но зная все что с ним происходило и произойдёт в будущем ты понимаешь, что не должно быть депрессии у человека его полета. И с новой информацией от самого Толстого, все эти мысли развеиваются. Самое главное о чем мне бы хотелось с ним подискутировать это его неразделение веры и религии. И когда эти два понятия не разделяют, появляется все то что описывает автор и начинаются внутренние терзания и недопонимания самого себя. Но самое большое что он осознает в ходе его рассуждений это отказ от эгоцентризма который свойственен очень многим творческим людям.