Империя хирургов

Привет, я Юля, и у меня три винта в ноге, и два гвоздя в челюсти. Спасибо хирургии за настойчивое приближение меня к киберпанку. Может быть уже можно заказать себе встроенный в мозг переводчик, а я и не знаю? Продолжение великолепнейшего Века хирургов расскажет нам о киберпанке, но киберпанке XIX века. В первом томе мы открыли наркоз и антисептики, так что врачам можно уже вздохнуть и отправиться лечить все, что только можно вырезать и разрезать. А это значит, что мы углубимся в историю открытий хирургии различных органов. Ну и у нас все тот же узнаваемый авторский стиль, все та же четкая структура повествования.

Оказывается, сложно и драматично было везде, какой орган ни возьми. Сердце - куда как драматичные операции на бьющемся органе мышей и собак. Щитовидная железа - мы пройдем путь от радикальной экстракции казалось бы бесполезного органа, а хирург-первооткрыватель успел прооперировать более ста человек, прежде чем понял, какие долгосрочные последствия это несет (люди становились попросту дебилами) до удаления мельчайших долек железы. Легкие - долгие мучения неудачных опытов с пневмотораксом, а потом случайное открытие во время опыта на животных, ну как то тем и жила медицина. Все сначала применяют на животных. С легкими вообще получилось интересно: первые меганеудобные барокамеры, где хирурги оперировали открытую грудную клетку чуть ли не в кислородных баллонах, пока один из исследователей не инвертировал камеру, после чего последовала долгая борьба за признание первенства.

Сложная эмоциональная человеческая драма была и при первых операциях по пересадке роговицы, только уже у пациентов. Как же мне было жаль слепых, которые получали возможность видеть всего на пару месяцев, а потом следовало неизбежное помутнение вроде бы поначалу прижившейся ткани. Вот что тебе, собака, надо было, чтобы прижиться сразу? Уверена, я б ходила и разговаривала со всеми роговицами мира именно так.

Рак, камни в почках, кошмарные последствия работы над кокаином. Врачи ведь частенько опробывали новые методики на себе. В частности некий не особо известный хирург Зигмунд Фрейд обнаружил помимо обезболивающих возможностей кокаина еще и подбадривающие, и ни-ка-кой зависимости подобной аддикции к морфию. Ну да, ну да. Потом было уже поздно.

Автор обо всех ужасах эпохи рассказывает интересно, иногда с юмором, иногда заставляет сопереживать пациентам, иногда даже врачам, тем более, что и у врачей бывают драмы, в том числе и личные. Когда у главного героя в семье случилась своя медицинская драма, я даже всплакнула. Все же повествование очень живое с потрясающим "эффектом присутствия". Уже только потом, после прочтения, я поняла, что главный герой - вымышлен. Он настолько хорошо вымышлен, что я предпочитаю думать о нем, как о реальном. Вот ведь книга, галлюциноген получше любого наркотика.

После очень впечатлившей меня первой части дилогии – «Века хирургов» – решила не откладывать в долгий ящик и вторую. Быть может, эта книга получилась чуть менее увлекательной, чем первая (от той уж совсем нельзя было оторваться), но она тоже очень качественная, я лично узнала для себя много нового. А коль скоро книги на медицинскую тематику меня всегда привлекали, то ещё и интересного. И приятно, что юбилейная (500-я) рецензия достанется хорошей книге :)

Автор продолжает рассказывать нам об истории важнейших открытий в хирургии. На этот раз – конца XIX-начала XX в.в. Появление наркоза и развитие антисептики (о которых рассказывалось в «Веке хирургов»), усовершенствование хирургических инструментов и методов открыли дорогу операциям, о которых раньше нечего было и думать: хирургия сердца, спинного и головного мозга, гортани, щитовидной железы, желчного пузыря...

Но, разумеется, на этом пути оставалась ещё масса нерешённых проблем и неразрешенных загадок, множество «белых пятен» как в изучении функций организма, так и в способах лечения. Как определить, в каком именно месте находится опухоль? (Мы же помним, что никаких МРТ, КТ и УЗИ нет еще и в помине). Как можно производить операции на легких и избежать мгновенной смерти пациента после вскрытия грудной клетки? Как избежать тяжёлых последствий применения наркоза хлороформом? Что делать с опухолями щитовидки, если удалить железу означает обречь пациента на постепенную деградацию, а оставить как есть – на медленную смерть от удушья? Как помочь больным с раком пищевода, которые вынуждены просто-напросто голодать? Да и простая паховая грыжа доставляет людям множество проблем, а эффективных способов лечения всё ещё нет, исключая некоторые изуверства, оставшиеся ещё со времён Древнего Рима и Средневековья.

«Империя хирургов» так же, как и предыдущая часть, сочетает в себе нон-фикшн с определённым художественным приёмом: знаковые события в истории хирургии мы видим глазами рассказчика, который стремится держать руку на пульсе хирургического прогресса. Доктор Хартман без устали мотается между Америкой, Англией, Германией, Италией и т.д., стремясь присутствовать при самых передовых операциях, изучать все новейшие достижения в этой области, посещать научные конгрессы, знакомиться с врачами, добившимися успеха в областях, которые раньше были неподвластны человеческому скальпелю. И такое построение книги даёт невероятный эффект присутствия. Одно дело, когда о событиях рассказывает вам автор, живущий несколько десятков лет спустя, для которого все происходящее – лишь история, и совсем другое – слова рассказчика-«современника», на чьих глазах совершается нечто удивительное: находится способ лечения туберкулеза, появляется местное обезболивание, начинают раскрываться тайны мозга и многое другое. Например, я до этого не думала, что в начале века и даже раньше уже предпринимались попытки по трансплантации роговицы, чтобы вернуть ослепшим людям зрение. И более того, что существовали успешные попытки такой трансплантации – очень тонкая, ювелирная работа.

Юрген Торвальд продолжит рассказывать нам о врачах, увлеченных исследовательской работой, вложивших много труда, упорства и вдохновения в развитие медицины: в поиск способов лечения болезней, считающихся неизлечимыми, и разработку методов проведения операций, считающихся невозможными.

Разумеется, этот путь ни для кого не был легким. Не обходилось без разочарований и поражений. Долгие опыты и изыскания могли ни к чему не привести или подсказать ложные заключения. Нередки и случаи, когда перспективные исследования, даже будучи опубликованными, долгое время оставались без внимания (например, из-за того только, что врач был из «отсталой» страны, в которой по определению не могло быть никакого медицинского прогресса), пока кто-нибудь, спустя много лет, не натыкался на них и не давал им вторую жизнь. Похожие идеи могли разом посетить разных хирургов, и впоследствии разгоралась борьба за право считаться первооткрывателем. Бывало, что один из врачей, вплотную приблизившись к важному открытию, в итоге сворачивал в другую сторону, а другой, подхватив брошенную идею, дорабатывал ее и зарабатывал славу и признание. А какие страсти разгорелись вокруг болезни кронпринца Фридриха Вильгельма… Настоящая драма из жизни, в которой столкнулись интересы престолонаследия, тщеславие, невежество, слепота и профессиональная гордость.

Открытия могли быть и опасными. Самой известной в этом плане фигурой того времени, наверное, является Зигмунд Фрейд, который в некотором роде «открыл» для Европы кокаин (тот был известен и раньше, но не был распространен). В процессе своих экспериментов Фрейд не придал особого значения обезболивающему действию кокаина (которое разглядели другие, и в итоге на свет появилось мощное средство для местной анестезии), зато был крайне заинтересован изучением его действия на душевное состояние и считал, что кокаин может стать революционным средством для лечения депрессий, а также морфиновых зависимостей. Увы, он не подозревал, что предлагаемая им замена в разы хуже... За короткое время к экспериментам с новым средством пристрастился не только сам Фрейд, он давал его и своей невесте, а также «разрекламировал» среди всех своих друзей, коллег и знакомых, публиковал о нем статьи, а в итоге спровоцировал буквально «кокаиновую лихорадку».

В книге описывается множество экспериментов, в том числе и над животными, так что, начиная читать, имейте это в виду. Тема сложная, потому что животных, безусловно, жалко, но, с другой стороны, какой еще выход был у врачей? Они же не для собственного развлечения этим занимались. На трупе не проверишь реакцию живого организма, а на людях кто тебе позволит экспериментировать? Многие из хирургов и так экспериментировали на себе, когда это было возможно, либо же на пациентах, которым нечего было терять и которые готовы были рискнуть подвергнуться неопробованной ранее операции.

Итог. Очень интересная и познавательная дилогия, написанная легко и увлекательно, которая наверняка понравится тем, кто неравнодушен к истории медицины, и позволит оценить, насколько за последние 100-150 лет продвинулась хирургия.

Я - дочь врача, я знаю медицинскую кухню почти изнутри, мое восхищение медицинскими работниками безмерно. Я знаю, насколько самоотверженными и преданными своему делу являются эти люди. Нет, они не боги, им свойственно ошибаться, идти не тем путем и просто уставать, но по мне, они на голову выше остальных профессий. Особенно хирурги. Как часто они держат в своих руках ниточку жизни другого человека, какая огромная ответственность лежит на их плечах. Сейчас многие операции считаются простыми и практически поставлены на поток, но и они в какой-то мере рискованны, что уж говорить о сложных операциях на сердце, головном и спинном мозге, об онкологии, трансплантологии и так далее. Сейчас существует большое количество специальной литературы, на помощь хирургам приходят высокие технологии и новейшие научные открытия, но так было не всегда. Когда-то хирург был моряком-одиночкой в море медицины и до всего был вынужден доходить самостоятельно. О тех временах и рассказывает Юрген Торвальд в своей дилогии "Век хирургов" и "Империя хирургов".

Эти две книги были написаны в 1956 и 1958 годах соответственно, но по сути являются единым произведением, поэтому и говорить о них я буду как об одном произведении. Перед нами хронология хирургических достижений с 1846 года, когда американский зубной врач по имени Хорас Уэллс изобрел наркоз, по 1906 год, когда австрийский офтальмолог Эдуард Цирм (Зирм) впервые выполнил успешную трансплантацию роговицы глаза у человека. Фактически не век, а всего только шестьдесят лет хирургии, но какие это были шестьдесят лет! Какими событиями они были наполнены!..

Это сейчас общий наркоз и местная анестезия, хирургические перчатки и стерильные инструменты, удаление аппендикса и кислородные маски кажутся нам вещами совершенно естественными, необсуждаемыми, а тогда все только начиналось. Каждый новый шаг хирурги совершали в полной темноте, наощупь, все время рискуя жизнью пациента. Первое успешное кесарево сечение, первая операция на спинном мозге, первый вовремя диагностированный рак - всё это были шаги в развитии человечества, не только сопоставимые по значимости с покорением космоса, но и во многом его превосходящие. Что дала обычному человеку высадка на Луну? Да почти что и ничего, а победа врачей над заболеваниями щитовидной железы - очень и очень многое. А победы постоянно сменялись поражениями, война была кровопролитная, не на жизнь, а на смерть в прямом смысле слова, ведь на операционных столах умирали люди. Вообще, смертность была огромная, это сейчас удалить аппендикс - плевое дело, а тогда в случае аппендицита предлагалось попить травок и полежать спокойно. Естественно, умирал почти каждый первый. Но одно дело, если человек тихо-мирно умирал в своей постели (а иногда не тихо и не мирно, а захлебываясь криками от боли), и совсем другое, если он умирал под хирургическим ножом. Здесь ответственность на враче. Некоторые рассматривали смерть пациента как досадную неприятность, указание, что они идут неверным путем, но были и те, кто каждую смерть воспринимал как личное поражение. Были и те, кто накладывал на себя руки.

Ответственность врача и смелость первооткрывателя - вот что потрясает в персонажах Торвальда. Да, не все они были людьми кристальной честности и высокой нравственности. Для кого-то карьера хирурга была в прямом смысле карьерой, что вовсе не отменяет их роли в развитии медицины. На мой взгляд, Торвальд очень удачно совместил в книге персонажей-идеалистов и персонажей-материалистов/карьеристов, демонстрируя таким образом, что личные качества врача зачастую ни при чем, важны его опыт, умение, талант.

Должна сказать, что Торвальду действительно удалось найти верную ноту повествования. Оно лирично, увлекательно, патетично и развлекательно одновременно. Я всегда очень настороженно отношусь к нон-фикшену, опасаясь града из терминов, понятных лишь узким специалистам. К счастью, Торвальд показал себя истинным популяризатором науки, медицины, в первую очередь, истории, во вторую. Вся более чем полувековая история хирургии разбита на множество маленьких и не очень рассказов. Первые посвящены наркозу и антисептике, то есть вещам общим. Последующие фокусируются на различных органах, на которых впервые проводились успешные операции. Щитовидная железа, желчный пузырь, легкие, сердце, мозг - этим и другим органам отводятся отдельные главы. И каждая глава - это не сухой научный отчет, а захватывающее приключение, драма и даже детектив. Моими фаворитами являются романтическая история об изобретении резиновых хирургических перчаток и полное драматизма повествование о неудачном лечении рака гортани у кайзера Фридриха III.

Все эти главы связаны не только единой темой, но рассказчиком, богатым американцем Генри Хартманом, для которого медицина - не профессия, но страсть. Его задача не лечить, но запечатлевать. Он летописец хирургического века, человек неограниченных финансовых возможностей, огромного кругозора, незаурядного образования и высокого социального положения, Хартман всегда оказывается в гуще событий, лично знакомится с выдающимися хирургами и присутствует на их блестящих операциях. С точки зрения композиции ввести Хартмана-рассказчика было хорошей идеей. Так сборник исторических анекдотов обретает цельность и превращается практически в документальный роман (не зря Хартман соперничал на этом поле с Труменом Капоте). Немало способствует этому и то, что Хартман зачастую и лично вовлекается в происходящее. Иногда он оказывается знаком с пациентами и старается помочь им, сведя с соответствующим врачом, то беда касается уже непосредственно его семьи. Благодаря этому приему читатель сильнее сопереживает происходящему.

Совсем недавно я говорила, что мне очень трудно писать отзыв на нон-фикшен, так как этот жанр, сугубо фактологический, редко задевает эмоционально или наталкивает на глубокие размышления. Однако с дилогией Торвальда получилось с точностью наоборот. Глубокая, интересная книга, не только образовывающая, но и несущая нравственный посыл. Буду советовать всем и каждому.

Обе книги пролетели как один миг и вторую я осознанно оттягивала, потому что история хирургии по-настоящему завораживает. У меня был один единственный вопрос, когда я перевернула последнюю страницу, «в смысле книга закончилась?», да меня по-любому обманули и я себе скачала не полную версию, и продолжила бессмысленные судорожные тыканья в экран читалки в надежде на продолжение.

Зная на каком уровне сейчас медицина, в части хирургии, и оглядываясь назад, понимаешь насколько огромны были эти скачки в развитии, чтобы в наши дни не было такого количества смертей от инфекций даже при самой простой операции и болевого шока при отсутствии наркоза, с открытия которого и начинаются шаги человечества, приближая к будущим безболезненным операциям. Хотя вспоминая самую первую встречу с хирургом в грязном заляпанном фартуке на абсолютно антисанитарном столе, меня до сих пор бросает в дрожь. Каковы были шансы выжить у людей, подвергавшихся оперативному вмешательству из необходимости, да нулевые, если честно. А если все-таки прооперированный переживал сам процесс экзекуции, его ждал путь борьбы с инфекционным заражением, умаляющий и без того ничтожные шансы на выживание. Картинка так себе вырисовывается. Но как бы ужасно она не выглядела, она необходима, потому что все познаётся в сравнении, на контрасте прошлого и настоящего мы узнаём о самых важных открытиях для хирургии сегодня. Временной пласт истории чуть больше 150 лет, но кажется, что за такой короткий срок просто невозможно пройти такой путь, поэтому ощущение было что история длится не один век даже, а много больше.

Книги, заявленные как дилогия и по большей части являющиеся одним произведением, на самом деле максимально разные. Если первая часть посвящена больше общим вещам, таким как правила асептики и антисептики, где врачи первопроходцы терпели насмешки, потому что стали мыть руки, обрабатывать операционное поле и инструменты, то вторая книга углубляется в истории более детально, рассказывая о самих пациентах и жизнях врачей. А врачи были очень разные, кто-то верил в своё открытие и не сдавался до самой смерти, кто-то быстро опускал руки и переставал биться в стену, были и такие, кто не выносил муки совести за жизнь пациента и накладывал на себя руки. Чтобы твоё открытие признали и стали использовать хирурги, разбросанные по карте от Англии и Франции до самой России, не достаточно просто провести первую успешную операцию, необходимо было ещё доказать довольно консервативному сообществу врачей на всевозможных конференциях, что открытие имеет место и предоставить доказательство проведённых и запротоколированных энное количество операций, не только на подопытных животных, но и на людях. Каким бы удивительным открытие не казалось на первый взгляд, все новое воспринималось в штыки и многие имена врачей просто канули в безвестность и были не поняты в тот отрезок времени, к некоторым и нам спустя время возвращались, но их было немного. Да и сами врачи не всегда отличались кристальной честностью, действовавших из лучших побуждений помочь человечеству, были и такие, кто из своего непомерного честолюбия умышленно скрывали диагнозы и не признавались под давлением общественности в своих ошибках, которые, к слову, стоили чьей-то жизни, на начальной стадии болезни которым можно было помочь, но увы, у всего есть обратная сторона. Один врач переживает смерть пациента как самого близкого человека, а другой без зазрения совести присваивает чужое открытие себе и не видит в этом ничего плохого.

Каковы бы ни были мотивы даже у таких не особенно честных врачей, все они служили двигателем и толкачом к исследованиям и выведению хирургии на новый уровень. Первая операция на спинном мозге, изобретение барокамеры и возможность операций на легких, борьба с раковыми образованиями, первая операция на головном мозге и первое удачное кесарево сечение, всего этого не произошло бы, не будь согласных на все эти вмешательства пациентов, поэтому они играют в этих историях не последнюю роль. И возвращаясь к первой части книги, где больные люди до последнего оттягивали с посещением врача из-за страха боли, максимально запуская болезнь до того уровня, когда больному просто нельзя уже было помочь. То во второй части больные уже не столько боялись боли, наркоз уже был, не такой идеальный как хотелось бы, но все же, сколько страхом быть первым прооперированным по той или иной патологии, понимая что от смерти на операционном столе не застрахованы, но все равно соглашались, позволяя хирургам методом проб и ошибок двигаться к цели.

За стеклянными дверями стерильных операционных сегодня многие операции, казавшиеся сложными и невозможными несколько сотен лет назад, проводятся с легкостью и не угрожают жизни пациента, но путь к такому итогу был непрост и тернист, а сколько жизней людей было положено на алтарь науки, о которых мы даже не знаем, несмотря на печальный исход которые положили начало новому витку развития той или иной области. Повествование на столько увлекает, что иногда просто забываешь о времени и с замиранием сердца следишь за очередной операцией вместе с врачами, надеясь на положительной исход и победу над болезнью. Труд Юргена удивителен и уникален, таким понятным языком рассказать о таких сложных вещах, огромное уважение автору и благодарность за своё удовольствие от прочтения.

Когда первоочередные проблемы хирургии – обеззараживание и обезболивание – решены, начинают решать следующие задачи: как прооперировать мозг, не разрушая личность человека, нужны ли вообще в организме щитовидная железа и селезёнка, как прооперировать лёгкие и другие вопросы, от которых зависит здоровье, жизнь и смерть. Правильно говорят, что счастье — как здоровье: когда его не замечаешь, значит, оно есть. А Юрген Торвальд страница за страницей рассказывает нам о людях с пошатнувшимся здоровьем и теми методами лечения, которые могли спасти от недуга, так и привести к трагичным последствиям. История о том, как доктор Кохер своим пациентам с заболеваниями щитовидной железы просто вырезал её целиком, а затем, шесть десятков таких операций спустя, осознал: вмешательство разрушительно сказалась у пациентов на том, что называют «человеческим достоинством». От рассказа о том, как стойко хирург перенёс такое профессиональное поражение и как сделал всё возможное, чтобы никто не повторил его непростительную ошибку, щемит сердце. И таких моментов будет множество.

Через какие только испытания ни приходилось проходить людям, чтобы сегодня мы могли говорить «а, это лёгкая операция», сколько пришлось перепробовать средств, прежде чем был придуман общий и местный наркоз! Тот же Зигмунд Фрейд в начале своей карьеры, когда искал любую возможность прославиться с помощью открытия в неизведанной области медицины, чтобы добиться финансовой независимости и жениться на своей возлюбленной, свернул не туда: начал разрабатывать тему неизвестных свойств кокаина, вдруг пригодится для лечения психических заболеваний. Чтобы собрать побольше экспериментальных данных, он давал кокаин коллегам, друзьям, пациентам, собственным сёстрам и невесте. Он и сам регулярно принимал наркотик, и коллегу пытался лечить от морфинизма кокаином. В конце XIX века применение кокаина для местной анестезии было очень популярно и даже привело к «кокаиновой лихорадке», прежде всего среди молодых хирургов. Как здесь не вспомнить Михаила Афанасьевича Булгакова. Много времени потребовалось, чтобы за пеленой наркотического бреда заметить, что наркотик истощает жизненную энергию и волю, превращая в руины некогда полного сил человека.

Но были и совершенно другие истории: такие, как решение докторов Йоханна Микулича и Фердинанда Зауербруха проводить операцию на органах дыхания в барокамере, чтобы предотвратить спадение лёгкого. Именно так в начале ХХ века опухоль с внутренней стороны грудины перестала быть смертельным приговором. Узнать имена медиков, которые изменили мир, - та минимальная благодарность, которую мы им можем выразить. А посоветовать эту книгу тем, кто только собирается выбрать профессию – шанс, что непобеждённые ныне смертельные болезни когда-нибудь останутся в прошлом, как в прошлом остались эпидемии чумы и холеры.

Юрген Торвальд в популярной форме рассказывает о том, как возникла и развивалась хирургия. Как врачи начали борьбу за своих пациентов, изучая физиологию человека, проводя операции на трупах и начиная оперировать живых людей. Не все сразу получалось. Было много сложностей. Но исследователи-хирурги от медицины продвигались вперед и усовершенствовали методики, инструменты и навыки.

Трудно сказать операции на каких органах были самыми сложными и самыми опасными. Любые методики имели свои «подводные камни». И нельзя точно сказать, что было бы более или менее легким. Но любая операция не имела бы успеха, если бы не усовершенствовались антисептики и наркоз.

С другой стороны мы себе сейчас и представить не может, что пациенты с камнями в почках были обречены на смерть – медленную и мучительную, с тяжелыми приступами. А операции на щитовидке приводили к умственной отсталости. Об этом и о многом другом пишет Юрген Торвальд.

Мне очень понравилось, каким образом автор подает информацию. Научно-популярные книги часто грешат тяжелый слогом и довольно сложной бессюжетной структурой. У Торвальда очень интересная художественная подача материала.

Главный герой современник врачей, которые и делали первые открытия, были исследователями и практиками в одном лице. Он знакомится с ними и их достижениями, собирая материал уже для своей исследовательской работе по истории хирургии. Но не только.

Главный герой еще и помогает людям, которым, кажется, уже никак не поможешь. Понятно, что в 19 веке информация распространялась не так быстро как сейчас. И о каких-то новых открытиях знал лишь узкий круг специалистов и небольшая кучка пациентов. Главный герой выступает посредником между хирургом и безнадежным больным, как бы на практике наблюдая за возможностями того или иного операцмионного метода.

Каждая история в книге – это не только новое открытие в области медицины и хирургии, но и история пациента. Иногда она бывает грустная. Но в основном – это история о спасенных пациентах и о шансах на их плодотворную жизнь в дальнейшем.

Книга мне безумно понравилась. И историческими фактами, и сюжетами, и авторской подачей. Это не только очень познавательно и занимательно, но и легко читаемо. Новые знания и интересный сюжет. Советую, советую и еще раз советую.

История болезней и медицины — одна из крутейших призм, через которую можно смотреть на ход развития цивилизаций. Юрген Торвальд рассказывает историю нашей цивилизации, не доходя, впрочем, до антибиотиков, но вдоволь распространяясь об обезболивании и антисептике. Эти два столпа хирургии приходили в современный мир медленно, преодолевая сильное сопротивление, но все же анестезия позволила делать длительные и сложные операции на пациентах, которые больше не дергались, а антисептика сделала так, чтобы эти операции не проходили зря.

А потом пришел Зигги Фрейд с кокаинумом, но это было уже в другой книге.

В "Веке хирургов" Торвальд рассказывает об основных поворотных точках в развитии хирургии от лица Генри Хартмана, которому посчастливилось своими глазами наблюдать важные события и ключевые фигуры. Рассказ от первого лица, конечно, привлекает много читательского внимания, но из Хартмана получился эдакий Форрест Гамп: он и при первом использовании эфира присутствовал, и у Листера операционную нюхал, и камни в желчном пузыре специально отрастил, чтобы испытать прогресс на собственной шкуре. Только что с Земмельвейсом руки не мыл и не страдал родильной горячкой. "Империя хирургов" реже использует этот прием, и поэтому захватывает гораздо меньше. Зарисовки в ней уже не похожи на личный опыт любопытного наблюдателя — это просто медицинские байки о серьезных прорывах в хирургии, включающие себя операции на головном и спинном мозге, сердце, легких и куче опухолей в самых разных органах.

Вопрос вивисекции поднимается в "Империи хирургов" довольно рано. Ученые демонстрируют собак и обезьян, на которых ставили хирургические опыты, только чтобы позже умертвить их и вскрыть. Строгих протоколов для экспериментов на животных еще не существовало и в помине, и можно представить, сколько бессловесных бедняг было попилено зря, буквально наугад. Такое же вивисекторское отношение заметно и к пациентам-людям. Конечно, ничто не идет в сравнение со временами до наркоза, когда доктор грязными руками ковырял орущую и брыкающуюся жертву или прижигал причинные места пациента каленым железом, чтобы грыже было неповадно. Но большая часть описываемых Торвальдом операций заканчивалась как-то так: пациент со сквозной дырой в черепе ни на что не жаловался, а через пять дней, к сожалению, умер от инфекции. Пожалуешься тут...

Поэтому я в приступе непостижимой эмпатии почти не могла читать о несчастном кайзере, которому никак не могли вылечить рак гортани и все ковырялись и ковырялись в глотке. Отчего-то мне хорошо представлялись мучения человека, которому постоянно лазали в горло — наверное, потому что мне в 8 лет удалили гланды без анестезии. По этой же причине я, наверное, радовалась, когда Торвальд описал открытие новокаина. Впрочем, автор упоминает, что некоторые вещи типа (кхм) анестезии или колостом причиняют людям мучения, но не заостряет на этом много внимания, поскольку его цель — прославить хирургов-первооткрывателей.

Еще один недостаток книги заключается в том, что и "Век..." и "Империя хирургов" резко обрываются. Похоже, автор обосновал такую подачу тем, что он выдал книгу за реальные заметки Генри Хартмана, которые, очевидно, закончились вместе с ним. Но можно было хоть какое-то послесловие выдать... Да еще и после удивительной последней главы о пересадке роговицы слепой девушке от ее безобразного жениха — это была какая-то древнегреческая трагедия, которая прозвучала унылой, а не на триумфальной нотой, как можно было ждать от книги с таким громким названием.

Кстати, я не знаю, имеет ли книжный Генри Хартман какое-то отношение к французскому хирургу Анри Гартману, на жизнь которого как раз пришлись открытие наркоза, антисептики и новых способов перевязки сосудов. Гартман изобрел операцию на кишечнике, дожил до 1950-х и оставил после себя множество очерков, так что, параллели мне довольно очевидны, хотя герой книги Торвальда является не врачом, а просто медицинским энтузиастом и гордым обладателем холецистита.

В остальном Торвальд постарался показать в своей дилогии хирургов больших и малых, плохих и хороших. В ней есть свои герои и злодеи, иногда это люди, иногда — болезни. На глазах у читателей невозможное становится возможным, неизлечимое — излечимым. Интересно и то, что он оглядывается на историю хирургии из середины ХХ века, и на многое смотрит с сочувствием и даже некоторым осуждением (в основном на Фрейда с кокаинумом, как мне показалось). А я вот узнала, зачем в ампуле с анестезией у стоматолога столько адреналина — значит, не зря читала.

Данная книга является второй частью дилогии "История хирургии", продолжением "Века хирургов", и на мой взгляд, она менее интересна, чем первая книга. От первой книги я вообще не могла оторваться, здесь внимание проседало, возможно, потому, что те области медицины, которые больше всего интересует меня в настоящее время, у Торвальда не затрагиваются. Первая книга была посвящена таким острым и драматичным вопросам, как наркоз, гнойные инфекции, антисептика, операции на сердце, во второй части рассматриваются более частные и специфические вопросы, например, проблемы удаления опухолей головного и спинного мозга, щитовидной железы, гортани, хирургии легких, становления и развития местной анестезии. На этом пути были свои подводные камни - например, удаление щитовидной железы приводило к тому, что люди становились идиотами, а применение кокаина для местного обезболивания (к которому, кстати, приложил руку Зигмунд Фрейд) влекло наступление зависимости, о чем узнали далеко не сразу...
Все же из этой книги я узнала много нового. Например, о том, что в некоторых странах была запрещена вивисекция - то есть, проведение опытов над животными, что, разумеется, тормозило развитие хирургии, а уж информация о том, что новокаин и лидокаин являются производными кокаина, стала для меня настоящим потрясением. Кому из нас не брызгали в рот лидокаином или не делали обезболивающий укол перед удалением зуба! Интересно было читать, когда проблемы медицины подавались на примерах конкретных пациентов. Очень жаль было наследного принца, ставшего позднее кайзером Фридрихом III, которому из-за амбиций его жены проводили неверное лечение, в результате которого он умер. История трансплантации роговицы глаза подана довольно романтически: девушка, ослепшая в детстве вследствие попадания в глаза капель гашеной извести, и уродливый юноша любят друг друга. Отец девушки, услышав об опытах операций по пересадке роговицы, хочет, чтобы его дочери вернули зрение, а сама девушка и ее возлюбленный боятся этого. Вдруг, увидев безобразное лицо жениха, невеста разлюбит его? В конце концов юноша предлагает пожертвовать своим глазом, чтобы его возлюбленная прозрела...
Советую дилогию Торвальда всем, кто интересуется медициной. Очень познавательное, а местами и увлекательное чтение.

В моей читательской биографии это вторая книга о медицине изнутри профессии. Первая «Век хирургов» того же Ю.Торвальда.
Книга написана от имени Генри Хартмана, который путешествуя по миру, встречает на своем пути знаменитых врачей, профессоров медицины, их ассистентов. Продолжает описывать сложности в продвижении новых теорий и методик. Период описания развития хирургии - 80гг XIX века. Уже известны наркоз, антисептики и асептики. В этой книге автор довольно подробно описывает первые опыты операций на легких, щитовидке, роговице, головном мозге и пр. Помимо вопросов КАК и КОГО оперировать, в книге описывается процесс "открытый" по вопросу как влияет удаление того или иного органа или его части на дальнейшее функционирование организма. У нас в семье нет заболеваний щитовидной железы, поэтому для меня было интересно и удивительно узнать, что столько кардинальные изменения происходят с человеком, которому она была удалена.
Именно эти две книги и сподвигли меня на поиск и прочтении книг о внутреннем мире профессий. Книг написанных самими врачами и самой профессии.

Рецензия написана в рамках игры "Несказанные речи"

Вторая часть дилогии о людях героической профессии ничуть не уступает первой книге. Это все еще сплав нонфикшена с его реальными фактами и какой-то чудесной притягательной напряженности, какая раньше мне встречалась в триллерах и детективах, в драме. Серьезно, я так и говорила своей семье, когда отвлекали от чтения: "Подожди, у меня напряженный момент, ищут опухоль на спинном мозге". Не могу вспомнить ни одной книги из нехудожественной литературы, над которой удавалось бы так терять связь со временем и читать до середины ночи.
Вот еще почти триста страниц я завидовала автору: на его глазах происходили такие вещи, совершалось столько революционных открытий в медицине. Присутствие лишь на одной подобной операции, первой в своем роде, – большой подарок судьбы. Ю.Торвальду таких подарков достался вагон и маленькая тележка. Мы знаем из этих же книг, что личная жизнь его была непроста, были в ней свои тяжелые испытания. Но профессиональная удалась на все 100.
На этот раз заглянем за кулисы страшных вещей: первая операция на головном и спиной мозге! Казалось бы, не такая страшная операция на щитовидной железе. Но скольких пациентов она сделала кретинами! Желчный пузырь, хирургия гортани, грыжа, операции на грудной клетке и даже глазах.. Наука отвоевывает у природы все новые и новые рубежи.