Radiance

Мне кажется, немного поздно начинать ходить вокруг да около. Я назвал вас безобразной, а вы ясно дали понять, какой находите мою внешность, сказав, что размозжили бы мне голову. Сомневаюсь, что после этого мы еще способны ранить гордость друг друга.

Если бы конь мог бежать со скоростью слухов, всадник бы ни за что не удержался в седле.

Я готов завоевать для тебя целые страны, ты только попроси, Ильдико.

Семья – это не только кровные узы.

– А вы? Вы ведь тоже не видите во мне привлекательного мужчину?
– Если бы вы выползли из-под моей кровати, когда я была ребенком, я бы забила вас насмерть боевым молотом отца.

Если преклонение колен унижает меня и позорит мой род, тогда мы – лишь тени. Королями нас не делает первородство или кровь, текущая по жилам, а нечто большее, жена.

– Я же поделилась. Твоя очередь.
– Не хочешь вместо этого послушать, как няня однажды поймала меня за попыткой написать струей мочи мое имя на стенах детской?
– Не хочу, – ответила она, закатывая глаза. – Ты и так только что об этом рассказал.

– Люди очень бледные, – произнесла она на всеобщем. – У каи такой цвет лица бывает только во время болезни.
Промокнув губы салфеткой, Ильдико ответила:
– Вы правы, ваше величество, по сравнению с каи мы кажемся бледными. Каи серые. У людей такой цвет лица бывает, только когда они умирают.

Многие женщины гаури были отданы обычным мужчинам с прекрасными лицами и черными душами.

– А на что, по-твоему, похоже? – спросил он, откусывая.
Ильдико рассматривала кусочек, наколотый на кончик ножа.
– На грязь. Солоноватое. Больше всего напоминает рыбу, которую вываляли в земле и запекли в потном ботинке.
Образ получился яркий и точный, и Бришен скривился.
– Придворный повар заболеет от тоски, если это услышит.