Война 1941 - 1945. Повести и рассказы

— А! — Зиночка безнадежно махнула рукой. — Просто я пропадушка.
— Кто ты?
— Пропадушка. Пропащий человек женского рода. Неужели не понятно?

Мы были молоды, но жаждали не личного счастья, а личного подвига.

Сашка Стамескин, первая любовь Искры. И последняя: у Искры­ не могло быть ничего второго. Ни любви, ни школьных отметок, ни места в жизни.

— Ты единственное, что есть у меня, доченька. Единственное. Я плохая мать, но даже плохие матери мечтают о том, чтобы их дети были счастливы.

Ей хотелось кричать на весь мир, но она все же не решилась этого сделать и поведала распиравшую ее тай­ну только знакомой кошке, имевшей большой опыт по части свиданий. Кошка выгнула спину, мурлыкнула и указала хвостом на крышу. Зина решила, что она указывает прямехонько на небо, и сочла это за доб­рый знак.

Тут он замолчал, не в силах признаться, что для нее он и вправду может сделать все, что только она пожелает. А Зиночка по легкомыслию и женской неопытности пропустила эти три слова. Три произнесенных Артемом слова из той клятвы, которую он носил в себе. Три слова, которые для любой женщины значат куда больше, чем признание в любви, ибо говорят о том, что человек хочет отдать, а не о том, что он надеется получить.

Здесь надо было что-то решать, а решать Зиночка не любила — страдала, убивалась и никогда ничего не решала.­

...болтала с Зиночкой о разных пустяках, не подозревая, что подружка переживает сложнейший внутренний конфликт, страстно желая в кого-нибудь влюбиться, но не зная, кого же избрать для этой возвышенной цели.

Все в школе знали, как Искра умела дружить, но никто, ни один человек — даже Сашка — не знал, как она умела любить.

Искра не желала быть «любой», она была особой и с помощью маминых внушений и маминого примера целеустремленно шла к своему идеа­лу.