Великий океан

Давно умер Баранов, умер Кусков, похороненный в родной Тотьме под нежными березами, ушла молодость, распались мечты. Кто знает, что будет завтра?.. Могущество и слава родины тускнели на далеких берегах, давно попавших в бездарные руки...

Корабль шел тихо, медленно наползала белесая мгла тумана. И только на востоке в сияющем солнечном мареве лежал изумрудный великий и вечный океан.

Росчерк пера, чернильная клякса, три сургучных печати. Дешево стоит человеческая судьба!

Удел сильных и справедливых — часто быть одинокими.

И кони вместо быков, и отполированные целиной, блестевшие железные сошники, и пахари в нахлобученных от жары картузах, ситцевых рубашках — были такие же, как и на старой родине. Даже жаворонок кричал так же в синеве неба, а каемка леса на горизонте казалась теперь перенесенной из-за Волги или Урала...

— Каждый человек родное в сердце носит, — сказал как-то Алексей, когда однажды Савельев с удовольствием и удивлением заметил ему, что тут «совсем стало на домашнее похоже».

В черном длинном сюртуке он казался еще ниже, остатки седых волос превратились в белые, обрамляли лысую голову. Но ясные немигающие глаза смотрели из-под бровей все так же остро и внимательно, словно их не коснулось время. Шестьдесят девять лет прожил он на свете, из них половину в далеких краях. Похоронены сверстники, а планы не завершены, годы трудов и борьбы дали только побеги, ростки не стали еще деревьями. Многое было впереди, может быть — самое трудное.

Непрозорливость и равнодушие! Кровью и потом политые места, обысканные российскими морепроходцами, труд и просвещение, слава родной земли — что им, санкт-петербургским чиновникам и бобролюбцам! Они, наверное, не очень тужили, когда и Москва горела, когда русское сердце обливалось кровью, когда он сам и сотни промышленных с трепетом ожидали известий из России.

Я тоже хотела славы своей patria... Я была девочкой и плакала над словами епископа Монте Пелоза к письму Колумба: «Уже не осталось ни одной страны, которую можно было присоединить для торжества Испании, и земля слишком мала для таких великих дел...» Потом я подросла и увидела, что красивые слова очень далеки от великих дел... Но я всегда думала о вас!

— Белых людей на земле много, — сказал он. — Индейцев тоже. Однако и те и другие не живут в мире... Скажи, разве мало на земле солнца, плодов и трав, разве не хватает на всех? И разве белым надо обязательно больше?.. Ты можешь ответить. Ты спас мне жизнь, и твои люди не ездят по лесам и равнинам с арканами и не сжигают селений...