Ваша оценкаПредставленное собрание сочинений в 90 томах дает исчерпывающий свод сочинений, дневников, писем Льва Николаевича Толстого. Оно было начато в 1928 году, когда отмечался столетний юбилей писателя, и завершено в 1958 году.
30 том целиком посвящен пониманию искусства Толстым. В нем собраны такие публицистические произведения, как "Предисловие к сочинениям Гюи де Мопассана", "О науке и искусстве", "О том, что есть и что не есть искусство, и о том, когда искусство есть дело важное и когда есть дел...
Жанры
Рейтинг LiveLib
0
0 оценок
Ваша оценкаПрочитали 2Хотят прочитать 2
Рецензии
Аноним11 июня 2011 г.Читать далееМне очень понравилось начало - Толстой доказывает, что искусство не стоит потраченных на него сил. Мне это очень близко, по моему, даже перекликается с мыслью Добролюбова о "голом дикаре с золотыми браслетами".
Однако дальше пришлось продираться сквозь бесконечные читаты - английские, немецкие, итальянские, а пуще того французские.
Особенно французские стихотворения - которые я вовсе не считаю плохими. наоборот, по терминологии Толстого, именно стихотворения, допустим, Верлена и Малерме кажется мне менее искусственными, чем того же Пушкина (который, как отмечает Толстой, сильно распиарен). И Золя, между прочим, лично меня заставляет испытывать ещё какие чувства!
Я согласна так же, что всяким "художникам" слишком много платят - но посудите сами, если человек работает с утра до вечера, чтобы добыть денег на пропитание - будут ли у него силы и время вторить.
Хотя, в какой то степени утопия Толстого оправдалась - изобрели интернет, и каждый творит в меру таланта и раздает это другим бесплатно!)ПС. Про книги, простые, как валенок. "Простоту", которую ценил Толстой, можно теперь найти в романах о "мятущихся душах" рублёвских жён. К слову сказать, эти книги тоже "объединяют" - чувства там описаны самые просты. Но такую ли литературу хотел ты видеть, Лев Николаевич?
8655
Аноним26 июня 2022 г.«Искусство есть духовный орган человеческой жизни, и его нельзя уничтожить»
Читать далееНо, по мнению Л.Н. Толстого, искусство можно испортить. Общество принимает такое искусство за настоящее, тогда как оно является лишь «подделкой под искусство». Толстой выводит новые эстетические категории, которые составляют основу его оценки: эмоциональность, заразительность, искренность, ясность. Способность вызвать у зрителя эмоции – одна из главных черт произведения «настоящего искусства». Кроме того, искусство должно быть доступным для всех.
В тесном переплетении с этими категориями находится религиозное сознание. Истинное искусство, отмечает автор, должно отражать христианские идеи — идеи о единении и братстве людей. Таковы основные «постулаты» эстетической философии Толстого.
В качестве примера «поддельного искусства» автор приводит и произведения XIX века, и признанные шедевры предшествующих эпох — работы Шекспира, Вагнера, Бетховена, Моне. Особенно остро он критикует символистов, импрессионистов и декадентов. Толстой откровенно говорит, что далеко не все его работы хороши. В противовес он ставит народное искусство, которое дарит человеку гамму разнообразных эмоций.
Искусство, действительно, должно быть эмоциональным. Но почему символ или метафора не отвечают этой задаче? Если они и непонятны сперва, разве не могут они так же вызывать эмоции, как и любые другие произведения? Не могут ли они соотноситься у зрителя/читателя/слушателя с личными переживаниями и ощущениями?
Я думаю, человек должен духовно расти вместе с искусством, а не только наполняться какими-то эмоциями. В искусстве должна быть заложена не совсем очевидная мысль, которую надо разгадать, обдумать. Отбрасывая это, искусством можно называть любое, даже плохо исполненное, произведение, если оно вызывает эмоции. Однако это не искусство, а просто творчество.
4422
Цитаты
Аноним15 сентября 2015 г.Для того чтобы человек мог произвести истинный предмет искусства, нужно много условий. Нужно, чтобы человек этот стоял на уровне высшего для своего времени миросозерцания, чтобы он пережил чувство и имел желание и возможность передать его и при этом еще имел талантливость к какому-либо роду искусств.
41K- Аноним15 сентября 2015 г.
...толпу, да еще городскую, наполовину испорченную, всегда было легко приучить, извратив ее вкус, к какому хотите искусству. Кроме того, искусство это производится не этой толпой и не ею избирается, а усиленно навязывается ей в тех публичных местах, в которых искусство доступно ей.
3856 
Аноним21 октября 2025 г.Читать далееТо, что составляет наслаждение для человека богатых классов, непонятно как наслаждение для рабочего человека и не вызывает в нем никакого чувства или вызывает чувства совершенно обратные тем, которые оно вызывает у человека праздного и пресыщенного. Так, например, чувства чести, патриотизма, влюбления, составляющие главное содержание теперешнего искусства, вызывают в человеке трудовом только недоумение и презрение или негодование. Так что, если бы даже в свободное от трудов время большинству рабочего народа дали возможность увидать, прочесть, услыхать, как это делается отчасти в городах, в картинных галереях, народных концертах, книгах, все то, что составляет цвет теперешнего искусства, то рабочий народ в той мере, в которой он рабочий, а не перешел уже отчасти в разряд извращенных праздностью людей, ничего не понял бы из нашего утонченного искусства, а если бы и понял, то большая часть того, что он понял бы, не только не возвысила бы его душу, но развратила бы ее. Так что для людей думающих и искренних не может быть никакого сомнения в том, что искусство высших классов и не может никогда сделаться искусством всего народа. И потому, если искусство есть важное дело, духовное благо, необходимое для всех людей, как религия (как это любят говорить поклонники искусства), то оно должно быть доступно всем людям. Если же оно не может сделаться искусством всего народа, то одно из двух: или искусство не есть то важное дело, каким его выставляют, или то искусство, которое мы называем искусством, не есть важное дело.
Дилемма эта неразрешима, и потому умные и безнравственные люди смело разрешают ее отрицанием одной стороны ее, именно - права народных масс на пользование искусством. Люди эти прямо высказывают то, что лежит в сущности дела, а именно то, что участниками и пользователями высокопрекрасного (по их понятиям), то есть наивысшего наслаждения искусством, могут быть только "schone Geister", избранные, как называли это романтики, или "сверхчеловеки", как называют это последователи Ницше; остальные же, грубое стадо, неспособное испытывать этих наслаждений, должно служить высоким наслаждениям этой высшей породы людей.Говорят, что самые лучшие произведения искусства таковы, что не могут быть поняты большинством и доступны только избранным, подготовленным к пониманию этих великих произведений. Но если большинство не понимает, то надо растолковать ему, сообщить ему те знания, которые нужны для понимания. Но оказывается, что таких знаний нет, и растолковать произведения нельзя, и потому те, которые говорят, что большинство не понимает хороших произведений искусства, не дают разъяснений, а говорят, что для того, чтобы понять, надо читать, смотреть, слушать еще и еще раз те же произведения. Но это значит не разъяснять, а приучать. А приучить можно ко всему и к самому дурному. Как можно приучить людей к гнилой пище, к водке, табаку, опиуму, так можно приучить людей к дурному искусству, что, собственно, и делается…
Человек из народа прочел книгу, посмотрел картину, прослушал драму или симфонию и не получил никаких чувств. Ему говорят, что это оттого, что он не умеет понимать. Человеку обещают показать известное зрелище, - он входит и ничего не видит. Ему говорят, что это потому, что у него не приготовлено к этому зрелищу зрение. Но ведь человек знает, что он все прекрасно видит. Если же он не видит того, что ему обещали показать, то он заключает только то (что и совершенно справедливо), что люди, взявшиеся показать ему зрелище, не исполнили того, за что взялись. Точно так же и совершенно справедливо заключает человек из народа о произведениях искусства нашего общества, не вызывающих в нем никакого чувства. И потому говорить, что человек не трогается моим искусством, потому что он еще глуп, что очень и самонадеянно и вместе дерзко, значит извращать роли и сваливать с больной головы на здоровую.
260