Виктор Астафьев. Повести

Но очень уж большая земля-то наша — российская. Утеряешь человека и не вдруг найдешь.

Я выдул полный стакан воды, хотя пить не особенно хотелось.

Нет ничего на свете тяжелее утраты веры в человека…

"Это было давно и неправда"

Катенька устало поглядела на меня, а тётя Люба, мягкая, угодливая душа, попыталась за неё улыбнуться, дескать, помним, помним...

- Нет, лучше не читай книжек. Учиться плохо будешь и блажной сделаешься. Говорят, от книжек даже с ума сходят.
- Ты ж не сошел!
- Я ещё молоденький. Может ещё сойду...
- Брось тогда читать.
- Я пробовал. Тянет. Вот курцов к табаку тянет. А меня к книжкам.

Есть извечный трепет у русского человека перед казённой бумагой...

«…Я буду совершенно счастлив, когда прочту в газетах, что там-то и там-то закрыта тюрьма — не стало преступников; закрыта больница уменьшилось число больных; закрыт еще один детдом — исчезли сироты…»

это большое, наверное, счастье — иметь на земле свое, всегда тебе светящее окно.

Великий немецкий поэт сказал: «Если мир расколется — трещина прежде всего пройдет по душе поэта». А я думаю: прежде всего пройдет она по судьбам детей.