
"... вот-вот замечено сами-знаете-где"
russischergeist
- 39 918 книг

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
Виктория Токарева Кошка на дороге (сборник)
Повести
Длинный день
Старая собака
Еxал Грека
Рассказы
Когда стало немножко теплее
Сразу ничего не добьешься
Фараон
На каникулах
Рождественский рассказ
Сказать – не сказать…
Дом генерала Куропаткина
Здравствуйте
Кошка на дороге
Любовь и путешествия
Зигзаг
Наxал
Нам нужно общение
Pарака
Пираты в далеких морях
Я не очень люблю рассказы и не такой уж большой поклонник творчества Виктории Токаревой. Но вот иногда хочется такой простой, непритязательной литературы. Об обыкновенных людях, о событиях без событий — о повседневной жизни.
Кто-то брезгливо поморщится: вот ещё! Очень надо о каком-то сантехнике Васе читать или тёте Маше из соседнего подъезда. Я вон о высоком читаю, о сложном думаю!...
Пусть так. А я считаю, что такие книги нужны. Мы в бешеном ритме нашей жизни про родных частенько забываем, позвонить лишний раз не успеваем. А уж по сторонам посмотреть, задуматься о тех, кто живет рядом с нами, проходит мимо, обслуживает нас в магазинах, банках, поездах, самолётах — некогда, некогда, некогда.
Вот Токарева меня в этот раз и тормознула. Разные сюжеты, разные истории, разные люди...
Очень неплохо. И улыбнуло, и погрустила, и задумалась. Качественная женская проза.

Любить-любить и вдруг разочароваться. Забыть о ней на пару десятков лет: конъюнктурная, депрессивная и вообще дамскую прозу пусть читают тети Маши из первого подъезда. Вспомнить, неизвестно почему, но с желанием именно эту точку зрения оформить словесно; открыть книгу и... снова влюбиться. Она так хороша своим неторопливым изложением. К прозе Токаревой лучше всего подходит именно этот термин из времен школьных занятий русским и литературой.
Не сочинение: словесное витийство, плетение и украшательство не к ней, его оставим Рубиной. И ни в коем случае не диктант - диктат всякого рода вообще более свойственен мужскому миру и к женской литературе малоприменим. Хотя есть, конечно, воинствующий феминизм с его точным знанием того, как надобно расставлять точки, запятые и точки с запятыми. Но то больше на Западе. Хотя желание настоять на своем, облагодетельствовать мир собственным взглядом на вещи, в той или иной степени, присуще каждому.
А Виктория Самойловна словно бы вообще не имеет авторской позиции в отношении описываемого. Спокойно, четко, неторопливо и совершенно безоценочно излагает, как мог бы, наверно, идеальный свидетель преступления. Только объектом становится не криминал. Вообще не маргинальные или пограничные состояния человеческой психики и отношений (по этому у нас большой специалист Улицкая), а маленькие люди, живущие свою маленькую жизнь. Без надежды оказаться когда-нибудь в фокусе чужого внимания, но с отчаянным подспудным желанием.
И вот ведь какая штука. Ни один из нас не отказался бы стать объектом сочувствия, получить от других подтверждение собственной правоты. Но каждый знает при этом, как легко трансформируются полюса чужого заинтересованного участия: сию минуту и под влиянием настроения тебя поддерживают в спорной ситуации, но аргумент противной стороны или просто перемена ветра превращает вчерашних доброжелателей в хулителей и вот ты уже не в коконе заботы, а на юру, пронизанном семью ветрами - ежишься сиротливо - и грустно и некому руку подать. Тут уж предпочтешь, чтобы вовсе не замечали.
Но лучше так, как умеет смотреть она, Виктория Токарева - спокойно, не осуждая, не предлагая сиюминутных решений со своей колокольни. Взгляд со стороны, за которым чувствуешь не интерес естествоиспытателя, не брезгливое сочувствие и не желание глаголом возжечь твое, без того многострадальное, сердце, чтобы повести за собой в дали светлые. Сочувствие и немного улыбка.

Девочка-подросток думает, о чём написать в сочинении о самом счастливом дне в своей жизни. Мысли перескакивают с одного на другое: то о своём росте, то о докладе на тему политической обстановки Гондураса. Она понимает, что от неё ожидают «правильную», написанную по канону работу – тогда её переведут в следующий класс. По старательно навязываемому мнению, счастливым можно быть в строго определённых ситуациях. Вопрос в том, сможет ли она написать то, что от неё хотят – или написать, о чём она сама хочет.

Любовь, если определить ее химически — это термоядерная реакция, которая обязательно кончается взрывом. Взрыв в счастье. Или в несчастье. Или в никуда.

Тридцать шесть лет – не самое лучшее время для начала жизни. Это не двадцать. И даже не тридцать. Но ведь дальше будет сорок. Потом пятьдесят. Шестьдесят. И этот кусок жизни тоже надо жить. И быть счастливой. Если можно быть счастливой хотя бы неделю – надо брать и эту неделю. А тем более года.

Если человек болен, то для него истина в здоровье. Если он в пустыне и хочет пить, то для него истина – вода. А если есть здоровье и вода, а нет любви, то для него истина – в любви. Чего нет, в том и истина.










Другие издания


