Семь десятилетий

БЕСЕДА
— Сладок был ее голос и нежен был смех.
Не она ли была мой губительный грех?
— Эта нежная сладость ей Мною дана,
Не она твой губительный грех, не она.
— Я желанием призрачной славы пылал,
И не в том ли мой грех, что я славы желал?
— Сам в тебе Я желание славы зажег,
Этим пламенем чистым пылает пророк.
— Я всегда золотой суетой дорожил,
И не в том ли мой грех, что в довольстве я жил?
— Ты всегда золотую любил суету,
Не ее твоим страшным грехом Я сочту.
— Я словами играл и творил я слова,
И не в том ли повинна моя голова?
— Не слова ты творил, а себя ты творил,
Это Я каждым словом твоим говорил.
— Я и верил в Тебя, и не верил в Тебя,
И не в том ли я грешен, свой дух погубя?
— Уходя от Меня, ты ко Мне приходил,
И теряя Меня, ты Меня находил.
— Был я чашей грехов, и не вспомнить мне всех.
В чем же страшный мой грех, мой губительный грех?
— Видел ты, как сияньем прикинулся мрак,
Но во тьме различал ты божественный знак.
Видел ты, как прикинулся правдой обман,
Почему же проник в твою душу дурман?
Пусть войной не пошел ты на черное зло,
Почему же в твой разум оно заползло?
Пусть лукавил ты с миром, лукавил с толпой,
Говори, почему ты лукавишь с собой?
Почему же всей правды, скажи, почему,
Ты не выскажешь даже себе самому?
Не откроешь себе то, что скрыл ото всех?
Вот он, страшный твой грех, твой губительный грех!
— Но когда же, о Боже, его искуплю?
— В час, когда Я с тобою в беседу вступлю.

1942

Стихи бедуина

Я счастливец, ибо только тот, чей низок дух, несчастен.
На вселенную смотрю я: мир велик, но мне подвластен.
Гончая с огромной пастью мчится яростно за дичью,
Это – жизнь, и чем я стану, превратясь в её добычу?

Я рождён в юдоли скорби, лжи, греха, коварства, страха,
Но и золото порою добывается из праха.
Юность – это пламя хмеля, старость – холод и невзгода,
Тот, кто жив, заложник смерти, и лишь мысль его – свобода.

Мне знакомы ночь, пустыня, пыль во рту, скупая влага,
Но перо – моя опора, и подруга мне – бумага.
У меня один лишь посох – луч таинственного света,
У меня лишь два верблюда: нищета и дар поэта.

1994

Странники

Горе нам, так жили мы в неволе!

С рыбой мы сравнялись по здоровью,
С дохлой рыбой в обмелевшем Ниле.
Кровью мы рыдали, черной кровью,
Черной кровью воду отравили.

Горе нам, так жили мы в Египте!

Из воды, отравленной слезами,
Появился, названный Моисеем,
Человек с железными глазами.
Был он львом, и голубем, и змеем.

Вот в пустыне мы блуждаем сорок
Лет. И вот небесный свод задымлен
Сорок лет. Но даже тот, кто зорок,
Не глядит на землю филистимлян.

Ибо идучи путем пустынным,
Научились мы другим желаньям,
Львиным рыкам, шепотам змеиным,
Голубиным жарким воркованьям.

Научились вольности беспечной,
Дикому теплу верблюжьей шеи...
Но уже встают во тьме конечной
Будущие башни Иудеи.

Горе нам, не будет больше странствий!

1942