Царь-девица

она поняла, что слабость, выказанная ею, была преступной, недостойной человека слабостью. У нее отняли все, что было ей дорого, ее отравили медленным ядом, а она и не пробовала бороться!

Есть обстоятельства, когда Бог разрешает насильственные действия -- совершая их, нужно только постоянно иметь в мыслях ту благую цель, к которой они приводят.

... всюду в развалинах иезуитских монастырей, на всей протяжении Литвы, и теперь еще, спустившись в подземелья, можно видеть целые груды человеческих костей, сваленных вместе, и отдельные скелеты под ввинченными в стены тяжелыми цепями...

А с мальчиками что за нежности, к чему эти лизанья да по голове глажение -- не в них любовь выражается.
Да, не в них выражается любовь, но ведь дети не могут жить без ласки.
Они охотно забудут всякий гнев, всякую грозу, простят всякую обиду, если знают, что и до гнева была нежная ласка, и после гнева ее опять заслужить можно.
Но гнев никогда не ласкающего отца возбуждает только страх, поселяет в сердце ребенка тяжелое, нездоровое чувство.

Некрасива, вообще, белорусская женщина; но иной раз и там можно встретить красавицу.

Князь рассудил, что самое лучшее - не обращать внимания на тон и резкости взбалмошной женщины.

Мы знаем, что на роскошных пирах и балах вельмож литовских царствовали уже самые испорченные нравы, что женщины высшего общества, по словам одного летописца, соперничали не в добродетелях, а в бесстыдстве. Цинизм проглядывал не только в поступках, но даже и в речах. Женщины перестали стыдиться и отказались от всякой хотя бы чисто внешней скромности...

Что за мелкое, жалкое племя народилось у стариков литовских! Забыли стародавние, дедовские нравы и обычаи -- а ими то -- крепко, несокрушимо стояла Литва родимая. Передразнивают поляков да немцев, перенимают их непутные, разорительные моды.

-Не плачь, Марья, не плачь, голубка,-сказал он громким, страшным голосом, от которого даже она очнулась и во все глаза взглянула на него.- Не плачь - щуку-то они съели, да зубы остались.