По срочному предписанию

Караваев Александр Тимофеевич

«Вы такой народ – накопаете здесь всякого добра, а потом фитили пойдут из Москвы…» (об инспекторах ВМФ)
И снова комиссары, снова игра с человеческими душами. По окончании курсов высшего и среднего политсостава ВМФ, Александр Тимофеевич был направлен на должность заместителя начальника Высшего военно-морского инженерного училища имени Дзержинского. На курсах политруки изучали такие «полезности», как: «Капитал» бородатого немца, историю партии, «спорили насчет вероятного противника, считали дивизии вермахта и субмарины третьего рейха». Когда началась война, обстановка вокруг Караваева начала кардинально меняться. Менялся и он вместе с ней. Учебный дивизион кораблей училища внезапно (на бумаге) превратился в целую военную флотилию на Чудском озере, и она была перемещена из Тарту в Гдов. Загвоздка была в том, что на флотилии не было ни одного орудия, и стрелкового оружия почти не было. Вот и вызвал командующий морской обороной Ленинграда и Озерного района К.И. Самойлов политрука Караваева и дал ему задание: доставить оружие на флотилию. По прибытии, выяснилось, что с оружием на флотилии в самом деле – беда. Но политруки нашлись и в этой ситуации. Среди артустановок, доставленных курсантам, оказались и орудия с крейсера «Аврора». Трехдюймовки. Шестидюймовки были направлены на защиту Пулковских высот. Собирали оружие для войны по сусекам. В Тарту нашелся старый арсенал (привет от царя). Винтовки и пулеметы на нем оказались еще с времен первой мировой, но для войны все сгодится. Тем более выяснилось, что в селениях на западном берегу Чудского озера уже обнаружились либо немцы, либо кайселиты. Это было 26 июня. Чудская флотилия располагала всего 428 людьми боевого состава. По соседству оказался и батальон ополченцев, которые были вооружены получше, чем моряки флотилии. Все ждали немцев, но их пока никто не видел. Когда нервное напряжение достигло своего накала, моряки начали топить баржи с щебенкой в устье реки (для повышения уровня воды), минировать мосты, а артиллеристы начали расстреливать из винтовок своих лошадей. Лозунгом тех дней стал: «не оставим врагу ничего!». Караваева, как человека, имевшего благодарность от самого адмирала Галлера за стрельбу из «максима», поставили на пулемет вторым номером. Было 17 июля.
Справка: наша 8-я армия, сражавшаяся в Эстонии, оказалась расчлененной на две части – 11-й корпус стал отходить к Нарве, а 10-й стрелковый корпус – к Таллину. Чудская флотилия должна была прикрывать отход армейских частей. Орудия были установлены на канонерские лодки.
Уже 24 июля командир 11-го корпуса приказал затопить на рейде баржи с имуществом корпуса, а остальные канлодки, два катера, два буксира и баржи с бензином были разрушены и поставлены на грунт. Затопление судов происходило до 1 августа. Участия немцев не потребовалось. Недолго просуществовала флотилия. Ах да, «пресвятые» орудия с «Авроры» были закопаны, и место это было нанесено на схему (далее следует жалостливый рассказ автора о том, как после войны пионеры искали эти орудия). Все события развивались по давно отработанному сценарию: несколько бойцов помещаются в дом, крепость или любое укрепленное помещение и долго отвлекают внимание противника на себя. Остальные военные смотрят и комментируют. Гражданское население из Шлиссельбурга (расстояние до Ленинграда всего лишь 7 км) вывезти было уже не на чем. Все пароходы и паромы были затоплены, оставили только два буксира с баржой (легкие и медленные цели для фашистских летчиков). Многие люди начали переправляться вплавь и тонули. Течение очень сильное. Пришлось Каравеву заниматься организацией эвакуации. Попутно ему сообщили, что его назначили инспектором по водным перевозкам. В крепости Шлиссельбурга оставили команду матросов. На военной карте появился новый аналог Брестской крепости или Дома Павлова. Флаг над крепостью развевался в продолжении пятисот дней, раздражая фашистов, которые находились в двухстах метрах от бастиона.
Из военной литературы: на остров размерами двести на четыреста метров неприятель обрушил около 60 тысяч мин, снарядов и бомб. В крепости действовала художественная самодеятельность, и выходил журнал «Орешек». Ежедневно комсомолец Коньков на лодке отправлялся за почтой на правый берег…
Дальше начались отправки барж с людьми, продуктами и вооружением через Ладогу. Вопреки предостережениям моряков, караваны выпускались в штормовую погоду. Баржи (многие еще со времен царя) ломались пополам, люди и грузы гибли. Уцелевших добивали фашистские летчики. На старых судах от ударов волн расходились бортовые швы. Но конвои продолжали идти. Жданов периодически слал благодарственные телеграммы: «Спасибо вам, дорогие моряки. Этого ленинградцы никогда не забудут.» Морякам постоянно напоминали о том, что паек в Ленинграде уменьшили еще в два раза, и в рейсы нужно выходить. Аргументы типа: «нам нужно не рыб, а ленинградцев кормить» не принимались. Грузчики формировались из бойцов, выздоравливающих после ранений и пожилых. Погрузочной техники на базах почти не было. Все грузы приходилось таскать на себе. Из солидарности с блокадниками, многие писали заявления о том, чтобы и им уменьшили паек хлеба до 400 гр в сутки. Голодные бойцы вручную перекатывали вагоны (паровоза не было) и грузили муку на баржи. Складов для хранения грузов также не было! За это время семья Караваева уже успела получить похоронку, и им три месяца выплачивали пенсию. Хотя, к тому времени, получив повышение, инспектор Главного политуправления ВМФ Караваев был направлен в Москву. Начальником дороги жизни был назначен А.М. Шилов. По льду удалось перевезти 350 тысяч грузов, что позволило дважды увеличить хлебный паек – в декабре и в январе.
В Заполярье.
В качестве инспектора Караваев едет в Заполярье. Вы будете смеяться, но причиной командировки инспектора стала следующая информация: «мы располагаем данными, что английская военно-морская миссия в Полярном недовольна бытовым обеспечением. Возникает «английский вопрос». Как говориться, и коммунисты должны уважать и потакать белым господам. Остается только удивляться, как политрук не задушил английских союзников, ведь в памяти его еще живы были картинки из блокадного Ленинграда. Попутно, пришлось рассматривать вопрос об отступивших с позиций моряках. Но от трибунала отказались. Морякам выдали автоматы (вместо винтовок) и дали шанс исправиться. Из обмундирования на десантниках были английские ботинки, которые набухали от воды и становились «каменными». Моряки обмораживали ноги. По камням и льду в таких ботинках двигаться было невозможно! Пришлось выдать бойцам валенки.
Поражает логика инспектора Караваева: людские потери он измеряет не в людях, а в коммунистах и партбилетах.
Еще раз о союзниках
От командующего Северным флотом Головко союзники требовали ежедневной поставки свежих овощей и фруктов. «— Беседовал я как-то с главой миссии Беваном, — продолжал Головко. — Беван сказал: «Мы — союзники, и вы обязаны проявлять о нас заботу». А на другой день прислал на имя начальника нашего штаба бумагу: «Командирам кораблей дано указание требовать только свежие продукты, а именно: свежее мясо, свежую рыбу, картофель, овощи, масло, яйца...».
Война – она у всех разная…

Не бойся мама, я не струшу,
Не отступлю, не побегу.
Взращенную тобою душу
Непобежденной сберегу…
Ольга Берггольц (ленинградская поэтесса)