A Man Called Ove

– Одного солнечного луча довольно, чтобы прогнать все тени, – ответила она, когда он поинтересовался, откуда в ней эдакая прорва оптимизма.

Какими бы путями ты ни шёл, все они в конце концов "приведут тебя к твоему предназначению".

когда Уве встает, без пятнадцати шесть, кот уже расселся посреди кухни, скрививши морду так, будто Уве задолжал ему денег. На эту наглость Уве отвечает взглядом, исполненным подозрительности, – словно кошак позвонил ему в дверь и с Новым Заветом в лапах начал выпытывать, готов ли Уве «впустить Христа в свою жизнь».

- Обещай теперь любить меня вдвое сильнее прежнего.

И Уве пообещал. Хотя прекрасно знал, что любить сильнее, чем любит сейчас, просто невозможно.

Когда сорокалетний мужик выползает на пробежку, он как бы сообщает всему свету: больше он ни к чему не пригоден. При этом обязательно вырядится, словно двенадцатилетняя румынская гимнастка.

Что хорошо в домашнем хозяйстве, так это то, что ремонтировать его можно бесконечно.

Не подпускает он к себе людей из страха, как бы память о дорогом её голосе не потонула в гомоне их сварливых голосов.

Он скептически относился к людям непунктуальным. Отец его всегда говорил, что нельзя доверять тому, что опаздывает. "Какое важное дело можно поручить человеку, коли он даже прийти вовремя не сумел", - ворчал отец.

Господи, еще в 1889 году Эйфелеву башню смогли поставить, а сейчас, курам на смех, одноэтажный типовой домик начертить не могут, не подзарядив этот свой навороченный телефон.

В нанешнем мире человек устаревает, не успев состариться. Целая страна стоити рукоплещет тому, что никто больше не умеет работать на совесть. Безудержная овация посредственности.