Война и мир. Том III-IV

Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это-то не понравилось Анне Павловне.

и у него, как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза. Он всё боялся пропустить умные разговоры, которые он может услыхать. Глядя на уверенные и изящные выражения лиц, собранных здесь, он всё ждал чего-нибудь особенно умного.

Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это всегда бывает у вполне-привлекательных женщин, недостаток ее — короткость губы и полуоткрытый рот — казались ее особенною, собственно ее красотой.

- Что такое любовь, я не знаю?

• Шутите. Не верю. Любовь живет в каждом, когда она придёт, вы узнаете её

Сознание это есть совершенно отдельный и независимый от разума источник самопознавания. Через разум человек наблюдает сам себя; но знает он себя только через сознание.

Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, - сказал масон все более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. - Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть жилищем великого Бога, - сказал масон и закрыл глаза.

- А все боишься, - продолжал первый знакомый голос.- Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет... ведь это мы знаем, что неба нет, а есть атмосфера одна.

Боже мой! Как бы я счастлив был, если б он велел мне сейчас броситься в огонь!

- Как? Не помнишь Бориса? - спросила Соня с удивлением.

• Не то что не помню, - я знаю, какой он, но не так помню, как Николиньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет - ничего!