Обломов. Господа Головлевы

– Что ж, и Бог! над этим, мой друг, смеяться нечего! Ты знаешь ли, чту в Писании-то сказано: без воли Божьей…
– Это насчет вулоса? – знаю и это! Но вот беда: нынче все шиньоны носят, а это, кажется, не предусмотрено!

Иудушка хотя и любил своего Бога паче всего, но это не мешало ему иметь вкус к красивым, а в особенности к крупным женщинам. Поэтому он сначала перекрестил Анниньку, потом как-то особенно отчетливо поцеловал ее в обе щеки и при этом так странно скосил глаза на ее грудь, что Аннинька чуть заметно улыбнулась.

Но когда, по временам, даже и в нем поднимался какой-то тусклый голос, который бормотал, что все-таки разрешение семейного спора самоубийством – вещь по малой мере подозрительная, тогда он выводил на сцену целую свиту готовых афоризмов, вроде «Бог непокорных детей наказывает», «гордым Бог противится» и проч. – и успокоивался.

Взаимные отношения отца и сына были таковы, что их нельзя было даже назвать натянутыми: совсем как бы ничего не существовало. Иудушка знал, что есть человек, значащийся по документам его сыном, которому он обязан в известные сроки посылать условленное, то есть им же самим определенное жалованье, и от которого, взамен того, он имеет право требовать почтения и повиновения. Петенька, с своей стороны, знал, что есть у него отец, который может его во всякое время притеснить.

Весь мир был у его ног, разумеется, тот немудреный мир, который был доступен его скудному миросозерцанию.

Память культурных людей относительно прошлого их поведения вообще снисходительна.

«- Причина….какая причина! Обломовщина!» 

худо не записывать!

- Вот видишь, ты и молчишь, - /.../ - стало быть, сам чувствуешь, что блохи за тобой есть.

Но он жестоко разочаровался в первый же день своей службы.