Петербургские повести

"Никогда жалость так сильно не овладевает нами, как при виде красоты, тронутой тлетворным дыханием разврата"

Так уж на святой Руси всё заражено подражанием, всякой дразнит и корчит своего начальника.

Ничего нет сердитее всякого рода департаментов, полков, канцелярий и, словом, всякого рода должностных сословий. Теперь уже всякой частный человек считает в лице своем оскорбленным всё общество.

В полиции сделано было распоряжение поймать мертвеца во что бы то ни стало, живого или мертвого.

"Черт знает что, какая дрянь! - произнес он, плюнувши. - Хотя бы уже что-нибудь было вместо носа, а то ничего!.."

Без носа человек - черт знает что: птица не птица, гражданин не гражданин, - просто возьми, да и вышвырни в окошко!

Нужно знать, что Акакий Акакиевич изъяснялся большею частью предлогами, наречиями и, наконец, такими частицами, которые решительно не имеют никакого значения.

Исчезло и скрылось существо, никем не защищённое, никому не дорогое, ни для кого не интересное, даже не обратившее на себя внимание и естество наблюдателя не пропускающего посадить на булавку обыкновенную муху и рассмотреть её под микроскоп.

Ну уж эти французы! Что и говорить, уж ежели захотят что-нибудь того, так уж точно того…

Иван Яковлевич, как всякий порядочный русский мастеровой, был пьяница страшный.