Ф. М. Достоевский. Избранные сочинения в 2 томах (комплект)

Я знал одного бедняка, про которого мне потом рассказывали, что он умер с голоду, и, помню, это вывело меня из себя: если бы можно было этого бедняка оживить, я бы, кажется, казнил его.

...он хотя был и желал быть почтительным к матери, но с первого шагу у них можно было заметить, что это большой деспот в семействе.

Князя он не церемонился нимало, точно был один в своей комнате, потому что в высшей степени считал его за ничто.

Неужели такая сила в этом желании жить и так трудно преодолеть его?

- И это правда. Верите ли, дивлюсь на себя, как говорить по-русски не

забыл. Вот с вами говорю теперь, а сам думаю: "а ведь я хорошо говорю". Я,

может, потому так много и говорю. Право, со вчерашнего дня все говорить

по-русски хочется.

Скажите: вы бы так не поступили? вы бы не бросили той, которая бы сама к вам пришла, вы бы не бросили ей в глаза бесстыдной насмешки над ее слабым, глупым сердцем? Вы поберегли бы ее? Вы бы представили себе, что она была одна, что она не умела усмотреть за собой, что она не умела себя уберечь от любви к вам, что она не виновата, что она, наконец, не виновата... что она ничего не сделала!

Князь, слетали вы когда-нибудь с колокольни?

Ох уж эти мне сказочники!
Нет чтобы написать что-нибудь полезное,
приятное, усладительное,
а то всю подноготную в земле вырывают!..
Вот уж запретил бы им писать!
Ну, на что это похоже: читаешь...
невольно задумаешься, --
а там всякая дребедень и пойдет в голову;
право бы, запретил им писать;
так-таки просто вовсе бы запретил.
Кн. В Ф. Одоевский

Количество счастья и горя закладывается в нас при рождении. Денежные превратности на него мало влияют.

...в любви его к ней [Настасье Филипповне] заключалось действительно как бы влечение к какому-то жалкому и больному ребёнку, которого трудно и даже невозможно оставить на свою волю.