Голубые ангелы

После своих заграничных вояжей он возвращается обычно домой. И долго сидит один, прислушиваясь к тишине своей квартиры. А потом, спустя несколько дней, ему вдруг говорят, что он очень странно выглядит. И он тоже замечает, как постарел и поседел за время своей очередной «заграничной командировки». Никто и никогда не дает ему его лет. Люди утверждают, что ему сорок — сорок пять. Никто и не догадывается, что ему нет и тридцати. А может, это и хорошо, что не догадываются. Иначе было бы слишком много вопросов, назойливого внимания, ненужных догадок, которых он более всего хотел бы избежать.

За окнами мелькали районы Парижа — Обервилье, Бобиньи, Ле-Павийон. Машина въехала в Монфермей. Мигель не отводил взгляда от окон. Это был его первый самостоятельный выезд за границу, и он, страшно довольный, немного очумевший от счастья и напряжения, время от времени потными руками ощупывал карман, проверяя, на месте ли бумажник с документами. Пистолет, выданный ему два часа назад связником, был предметом его особой гордости. Еще бы — теперь он помощник регионального инспектора. И это в его возрасте. До этого он лишь дважды бывал за границей, да и то для участия в технических операциях. И вот — самостоятельная работа. Он сумел пройти немыслимый отбор и попасть в число «ангелов». Настоящее его имя знали только несколько человек у него на родине и региональный комиссар.

Мигель Гонсалес, служащий, двадцать пять лет. Работник одной из парагвайских компаний. Холост. Эти скупые данные были сообщены таможенной службе Франции, куда этот скромный коммивояжер прибыл в качестве гостя.

А Анри Леживр, сдав свой паспорт, снова превратился в обычного человека и, хотя его отдых на побережье был окончательно испорчен, вернулся домой, ни о чем не сожалея. Он лишь послал телеграмму в Польшу, в Краков, на имя Адама Купцевича. Или Шарля Дюпре, как звали этого польского агента Интерпола в той дерзкой операции в Индонезии. Настоящее имя Шарля Дюпре он узнал только два года спустя, когда в Лондоне ему сообщили, что Дюпре жив. Жив, несмотря на тяжелые ранения и ампутацию обеих ног. В телеграмме, посланной в Краков, было всего три слова: «Дершовиц скончался. Гонсалес».

Машина против ожидания не поехала в город. Наоборот, их везли еще дальше от города. Через несколько часов они приехали. Их построили и объявили, что они были лучшими и что теперь им предстоит специальная работа. И это тоже был тест. За их поведением внимательно следили. И снова им пришлось собрать в кулак свою волю и выдержку, чтоб не показать своей нечаянной радости.

Пятеро молодых ребят готовились еще две недели по особой программе. С ними провели беседы, дали инструкции и отправили… Словом, их сажали в самолет по одному и отправляли за рубеж. У каждого был свой маршрут. Общей была лишь исходная точка. Он летел через Белград и Каир. Через два дня все пятеро были на месте. Маленький остров, окруженный со всех сторон водой, был превращен в первый международный центр подготовки «голубых ангелов».

При подведении итогов он ждал своей фамилии. Сначала в первой десятке, затем во второй, третьей… Его не было даже в последней. Пожалуй, именно это было самым неприятным и неожиданным для него.

Пятерых парней, в число которых попал и он, отчислили с курсов как не прошедших подготовку. На глазах у товарищей они собрали свои вещи и вышли во двор, где уже стояла специальная машина. Эти пятеро еще не знали, что они признаны лучшими и что это тоже тест. Тест на умение владеть собой, на их профессиональную пригодность.