Колымские рассказы

Я не очень поняла, за что меня так ненавидит Surikot , потому что книгу я читала максимум по 10 страниц в день, запивая её успокоительным и снотворным. Это чтение не для слабонервных.
Наверное, по названию все без исключения догадаются о чем эта книга — о лагерях и лагерной жизни. Я бы, конечно, это жизнью-то и не назвала, настолько там всё переврано и все понятия перепутаны. И самое ужасное, что это не вымысел. И ещё манера изложения у автора такая специальная, фактическое, как будто читаешь личные дела людей, а не, казалось бы, фикшн.
У рассказов нет сквозного сюжета или даже общего героя (который там Андреев в последнем, даже не во всех рассказах упоминается как рассказчик). И все они, все без исключения тяжелые и с несчастливым концом. Ей-Богу, чуть не кончилась, пока читала.
Интересно было узнать, что моё любимое занятие называется «тисканьем» романов, потому что я обожаю слушать пересказы чего бы то ни было. Примета блатников, да.
Где-то на просторах Интернета был опрос, мол, если бы вы вдруг оказались в Галлии в 55 г. до н.э., смогли бы вы выжить год в новых условиях со всеми теми знаниями и опытом, что у вас есть сейчас. Большинство опрошенных высказывалось, что, мол, и часа бы не прожил. Так вот. Я хочу сказать, что доисторические ужасы — фигня по сравнению с тем, что творится в лагерях. Вот там бы я точно и минуты не прожила.

Сильно, жестко, жестоко и одновременно поэтично. Вот это как раз в голове и не укладывается... Как рассказы о лагерной жизни (о собственном опыте там) можно написать настолько художественно? Сложилось впечатление, что каждая строчка - это хроника, это реальность, ничего не скрыто, не спрятано, не завуалировано. Шаламов откровенно и прямолинейно доносит до читателя ужасы лагерной жизни, собственные мысли о том, что это за жизнь (или не жизнь вообще). Многочисленными повторами автор словно вдалбливает нам свои умозаключения. Лагерь - ад, человек в нем деградирует до нечеловека, нет никакой надежды...

Читать книгу трудно. Но, имхо, благодаря малой форме автор читателя чуть-чуть щадит (вспоминается "Искра жизни" Ремарка). Завязка нагнетает обстановку - смерть (голод, унижение, боль) - и сердце учащенно забилось и ком к горлу, но уже конец рассказа. Можно чуть вздохнуть. Так у меня...
Один из ярчайших моментов в книге - это сон о банке сгущенки, а еще рассказ о детских картинках. И да, прав Д.Быков (с подачи которого я познакомилась с Варламом Шаламовым), читая "Колымские рассказы" неоднократно ловила себя на мысли, что хочется взять хлеба и сожрать его.

И все же я думаю, что даже в такой беспросветной жизни, как у Шаламова, были счастливые моменты. Он умел и мог творить - это дорогого стоит (сам об этом в "Шерри-бренди" написал).
Многие читатели отмечают: вот затосковал, загрустил, прочитал "Колымские рассказы", на себя, сытого, в зеркало поглядел - и лучше стало на душе. Мне лично проза Шаламова подобного ощущения не дала. Хандрить и грустить я буду так же, как и до знакомства с автором. А для чего пишутся подобные книги - я пока так и не определилась...

Сборник коротких рассказов о лагерной жизни на Колыме.
Ожидала, что это будет сухой текст автобиографии или же наоборот набор ярких лагерных страшилок, открывающих глаза на тот мир, но написано художественным языком без каких-либо новых открытий.
Да, Шаламов описывает ситуации из пережитого им опыта, но использует литературные приемы и способ изложения.
Несмотря на малый размер текстов, каждый рассказ довольно ёмко повествует о происходящем: где-то об особенностях зековских устоев, где-то о смекалке и непреодолимой тяге к жизни, в большей степени о человеческих страданиях и лагерной доле, но всегда правдиво.
В целом, впечатления от прочтения ровные. Читается легко и довольно интересно, хоть я и не испытала какого-то шока или ужасов, но не от того, что я такая черствая, а от того, что ни для кого уже не секрет, как перемалывала человеческие судьбы лагерная машина советской действительности.

Может быть , Бог захотел испытать человека и отправил его в земной ад? Варлам Шаламов в своей книге говорит о том, что религиозные люди лучше переносили лагерные лишения и были более стойкими. Вспоминает врача лагерной больницы Нину Семёновну, бывшего доцента Харьковского мединститута. Она не расставалась с Евангелием, дала почитать томик Блока, где было стихотворение "Девушка пела в церковном хоре", благодаря Нине Семёновне Шаламов выжил,- она помогла ему стать фельдшером. Много было встреч и расставаний на пути "зэка", лагерника. Сколько людей, сколько судеб прошло перед его глазами,- всё врезалось в память. Не забыл, как подавили бунт заключённых на корабле: в сорокаградусный мороз у Магадана их заливали водой, - потом хоронили мёртвых , а оставшимся в живых делали ампутации рук и ног. Были сбежавшие из лепрозория - выдавали себя за увечных войны. Некоторые специально заражались туберкулёзом, чтобы месяц - другой отлежаться в больнице. Труднее всего приходилось политзаключённым с 58 статьёй - их можно было расстреливать. А уголовников - нет. "Лагерное начальство, раскормленное , краснорожее от спирта, отяжелевшее от жира, в новеньких вонючих овчинных полушубках, в якутских малахаях, - и фигуры доходяг с одинаковыми костистыми лицами и голодным блеском ввалившихся глаз". "День было прожить трудно, не то что год". В амбулатории давали марганцовку - она была универсальным лечебным средством в лагере. Люди умирали от дистрофии. Цель лагеря - сломить волю человека с помощью голода, холода и тяжёлой работы в течение многих лет. В лагере были и кляузники, доносчики, спасающие свои шкуры за счёт других. На них держалась лагерная система. Вся эта книга - обвинительный акт лагерной системе , человекодробильной машине, жестокой и страшной своей силой над беспомощными людьми. Варлам Шаламов писал позже, после освобождения в 60-е годы: "Жалость к животным вернулась раньше, чем жалость к людям".